Гневная любовь - Харитон Байконурович Мамбурин
— Что это за враг?! — деловито и слегка кровожадно осведомляется Оглаф Аркхаузен, в совсем недалеком прошлом (неделю назад) бывший обычным скромным булочником в городке, где мы вели переговоры с Диццедорном. Теперь же он один из вдохновителей всего движения, неоднократно шедший с грудью наголо на баррикады шварцтаддцев.
— Диссиденты! — грозно произношу я, наслаждаясь зрелищем трех десятков недоуменных лиц.
Объяснить, чем тихо сидящий в рукотворной крепости гном вреднее преступника-мародера сложно, но поймавший волну я проявляю чудеса полемики, рассказывая, что мародёр суть есть трус и предатель Родины в кубе, а вот диссидентский наглый гном — гад в десятой степени, потому как алчет не чужого добра, а прикрывается жизнями здесь присутствующих, сражающихся за свой дом. И его, этого гнома, надо покарать. Но нежно, творчески и любя, так как его диссидентство отнюдь не признак зловредности, а лишь недостаток информированности и узости мышления.
Как будем… нет, как будете карать, товарищи шварцтаддцы? Нет идей? А вот у меня они таки есть!
— Шаг первый, — гремлю я с трибуны, бывшей когда-то пошлым алтарем, — Самоопределение! Да, вы — Народная партия, вы защитники города и страны, вы её будущие хозяева! Но это просто заявка, обозначение общего вектора развития вашего дела! Я же предлагаю здесь присутствующим возложить на себя настоящую ответственность за город, провозгласив себя Временным Правительством Шварцтадда!
Это заявление вызывает настоящую бурю эмоций. Положительных, конечно, но вот смириться с мыслью, что «бац-бац и в дамки» местные не могут. Они боятся. Они привыкли к совершенно другому. Утешаю, подсказываю, объясняю, отвечаю на вопросы, не отходя от кассы. Решительный вид творит чудеса, а воспылавший Оглаф Аркхаузен буквально вытягивает толпу собравшихся своим искренним интересом и энтузиазмом! Он кричит, спорит, спрашивает, стучит по алтарю снятым с ноги башмаком, даже перебивает меня! Это просто великолепно!
Наконец, возбужденный народ приходит к общему знаменателю, выдвинув девять разумных в это самое правительство. Робкое и неуверенное предложение принять в него меня, хотя бы временным членом, мной же с негодованием отвергается. Как представитель Сатарис, я не имею права ни на что, кроме консультаций по текущим вопросам! Кстати, о них.
— Фаза два! — ломаю мозг разумным, уже давно забывшим, с чем всё началось, — Необходимо расставить таблички вокруг гномьей фабрики, оповещающие о больших штрафах за мусор! Пусть штрафы будут высоки!
— Зачем?! — выкрик с места, — Гномы очень аккуратны! Они никогда не мусорили!
— Но будут! — твердо отвечаю я почти незнакомому половинчику в красивых, но слегка разбитых очках, — Потому что мы им отключим воду. И канализацию. Если они хотят поставить свои отношения с городом на паузу — то город поставит на паузу предоставляемые им блага! И так будет с каждым диссидентом!
— Господин Крайм! — с места встает один из новых членов правительства, хромой и однорукий эльф-травник, — Но это же целый квартал мастеров! Они безо всяких проблем смогут восстановить ток воды и снимут заклепки с труб!
— Безусловно, я с вами согласен, товарищ Макабр! Безусловно! — горячо соглашаюсь я, — И будут за это оштрафованы! А затем еще и еще раз! Поставить одного инспектора, фиксирующего нарушения и выписывающего штрафы, нам будет куда проще, чем объяснять товарищам, рискующим каждый день жизнями, безнаказанность диссидентов! Не нужно демонстрировать жестокость, продемонстрируйте неотвратимость! И снова перекройте трубы! Надо будет — спилите! А когда будут ставить новые — еще один штраф, за самодеятельность! Третьей фазой! Подавим диссидентство и пассивность страхом за будущее!
Дебаты вскипают, кулаки стучат, глотки требуют права голоса, а из глаз и задниц рвется энтузиазм. Скромно отойдя в сторону, не мешаю людям самоорганизовываться, решать, хапать окситоцин, адреналин и прочие хорошие штуки. Великая же сила мотивация: когда у тебя что-то получается, обрастаешь самоуверенностью как молодая и раскованная модель нижнего белья в этих ваших интернетах. А здесь — всё получается.
Беда только в том, что нужно еще больше! И немедленно! Нужно сделать так, чтобы точно никто не отступил, не сдался, не передумал!
— Товарищи! — вновь занимаю я место у алтаря, — Выношу на обсуждение последний вопрос из тех, что подготовил вам заранее! Вопрос острый и тяжелый, но если его вы не решите прямо сейчас… то, возможно, все ваши жертвы и старания будут зря!
Наступает мертвая тишина. Я окидываю внимательно слушающую аудиторию тяжелым взглядом. Сейчас будет что-то…
— Я выношу на рассмотрение Временному Правительству Шварцтадда предложение о отмене всех сословий на территории будущих трёх стран! — торжественно гремит мой голос, — Предлагаю упразднить аристократический класс, как не оправдавший доверие!
Вот это была бомба. Не просто бомба, а всем бомбам бомба, потому как… саму эту сословную градацию поддерживала Система, являющаяся для всех в мире Фиол штукой абсолютной, непогрешимой и знакомой с рождения. Перестать считаться с чем-то, признающимся Системой… это было… нечто. Но у меня был план. Даже не план, а так, жалкое подобие, лишь догадка, миг вдохновения, не более. Но нужно было рискнуть. Здесь и сейчас.
Бурзуф Гамилофф, высокоуровневый, суровый и авторитетный гном. Я ждал, пока он встанет, я знал, что при звуках его выдающегося баса истеричный гомон смолкнет. А еще я знал, что этот гном обязательно захочет сказать в пику мне, потому как у него на фабрике было просто море корешей.
Я успел первым. Ровно в тот момент, когда этот авторитет захотел испортить мне всю малину!
— Может ли аристократ испечь хлеб?! — рявкнул я со всей дури на весь бывший храм, — Построить дом?! Написать картину?! Создать симфонию?! Нет! Он всего лишь бездушный пережиток прошлого, перед которым вы склонялись! Император вас предал, трон пуст! Боги не снизошли к вашим молитвам! Где ваши графы, герцоги, виконты и бароны?! Их нет! Они подписали сдачу! Они, не потерпев ни единого поражения в генеральных битвах, сдали вашу страну! А затем, даже не завершив дело, бросили вас здесь как мусор! Вы желаете проливать свои пот и кровь лишь затем, чтобы потом вручить отвоеванное назад в их бесполезные руки?!!
- НЕЕЕЕТ!!! — ранее спорившие взвыли дружным хором!
— Тогда хватит прятаться, граждане Шварцтадда! Прятаться от самих себя! Подумайте! Подумайте и вы поймете, что всегда были только вы! Не боги! Ни император! Ни его лорды! Вы, и никого кроме вас!!
Разошлись все только под утро. Охрипшие, уставшие как собаки, издёрганные, но — с
