Вольфганг Хольбайн - Рыцарь Хаген
Хаген не испытывал ни нетерпения, ни беспокойства. Он ждал, но был исполнен невозмутимости, пугавшей его самого: это было похоже на спокойствие перед боем. А ведь им действительно предстояло сразиться. Только к оружию, которое они решили применить, Зигфрид подготовлен не был.
Какое-то движение рядом с ним заставило его поднять взгляд. Возле него стояла маленькая, закутанная в ярко-красный плащ фигурка, из-под глубоко надвинутого на лоб капюшона сверкали любопытные глазки. Поначалу он решил, что это один из придворных шутов, и хотел было уже прогнать его, но вдруг узнал Альбериха.
Хаген нахмурился. Он еще не видел альба после того неприятного разговора в башне Кримхилд и надеялся, что не столкнется с ним до отъезда из Вормса. Карлик продолжал вызывающе и злорадно пялиться на него, очевидно, ожидая, что Хаген что-нибудь скажет. Но Хаген молчал, тогда он схватил его кубок, отпил глоток, скривился и поставил его на стол.
— Вино у тебя слабоватое, Хаген из Тронье, — заявил альб. Глазки его насмешливо поблескивали, — Такое же, как у твоего братца и сумасбродного племянника.
Хаген продолжал молчать. Альберих секунду пристально смотрел на него, затем пожал плечами и, крякнув, вскарабкался прямо на стол. Несколько человек удивленно повернулись к ним, засмеялись, заметив маленькую фигурку: как и сам Хаген поначалу, они приняли его за шута. Альберих неуклюже перевалился через стол и спрыгнул с другой стороны.
— Ты думаешь, стоит сохранять трезвую голову?
Хаген промолчал.
Гном проскользнул под столом, ловко запрыгнул на подлокотник его стула и принялся болтать ногами. Хаген попытался локтем столкнуть его, но ничего не получилось.
Альберих захихикал:
— Не выйдет, Хаген. Так просто ты от альба не отделаешься, — Лицо его находилось теперь на одном уровне с Хагеном, так что никто, кроме Тронье, не мог разобрать его слов, — Размышляешь, кому из друзей ты героически вонзишь в сердце кинжал? Или тебе пришел в голову другой вариант?
— Может быть, — пробормотал Хаген, не глядя на гнома.
— Знаю-знаю: ты им обоим напакостишь.
Хаген сердито замахнулся на наглеца. Сидевший справа от него гость удивленно повернул голову, но тут же поспешно отвернулся.
— Что тебе нужно? — прошипел он, — Иди к своему господину. У него сапоги грязные, можешь их вылизать.
Альберих засмеялся — как всегда, когда Хаген наносил ему оскорбление:
— Да я уже был у него, Хаген. И он послал меня к тебе.
— Вот как?
— Может быть, и так, — пробормотал альб, — А может, и нет — какая разница? Я вижу, ты при оружии. Зачем оно тебе?
— Мясо резать, — злобно буркнул Хаген, — А то оно очень жесткое.
— Чье мясо? Зигфрида? — Альберих удивленно фыркнул, — Стальной меч для этого не годится, Хаген, поверь мне. Так что же ты решил?
— Тебя это интересует?
— Пожалуй, я мог бы об этом и не спрашивать, — продолжал карлик, — Потому что все равно, что бы ты ни сделал, будет плохо. Честно говоря, я в тебе разочаровался. Я думал, ты уедешь или по крайней мере покончишь с собой. А так… — Он замялся, задрал правую ногу и пнул кубок Хагена. — И все-таки мне это интересно. Что ты решил?
— Почему бы тебе не потерпеть немного? — процедил Хаген, — Еще чуть-чуть, и все узнаешь, — Он показал рукой на Гунтера, закончившего разговор с Гернотом и давно уже смотревшего в его сторону. Король смотрел на него вопросительно, и в то же время во взгляде его было что-то еще, чего Хаген пока не мог понять. Нет, это был не страх, но явное беспокойство. Хаген слегка кивнул, на что Гунтер ответил ему таким же кивком.
Не очень уверенно Гунтер поднялся, схватил со стола кубок и постучал по нему перстнем. Звук был не очень громким, но все же он перекрыл шум веселья, а те, кто не услышал его, быстро замолчали, одернутые соседями. Через минуту в зале воцарилась полная тишина, все лица повернулись к королю Бургундии.
Гунтер поставил кубок на стол. За спиной Хагена неслышно возник слуга, чтобы заменить ему опрокинутый бокал, но Тронье нетерпеливо отмахнулся. Альберих, напрягшись, подался вперед.
— Друзья, — начал Гунтер. Голос его звучал твердо, но Хаген прекрасно понял, что король для храбрости уже изрядно хватил вина, — Друзья Бургундии и Вормса! — продолжал он, — Благородные дворяне и короли, рыцари и герои, оказавшие нам честь прибыть сюда, чтобы отпраздновать победу и возблагодарить Господа, — настал момент исполнить то, что давно ждало своего часа.
На мгновение он умолк, и Хаген успел бросить быстрый взгляд на Зигфрида и Кримхилд. Лицо Ксантенца было серьезным, лишь в глазах читался с трудом скрываемый триумф. Он держался совершенно непринужденно, тогда как Кримхилд с трудом сохраняла самообладание. Она старательно не смотрела в сторону Зигфрида. Гнетущее чувство вины обуяло Хагена.
— Всем собравшимся здесь, — продолжал король, — известно, кому мы обязаны победой! Людегер и Людегаст, короли Саксонии и Дании, объявили нашему государству войну. И победил их один-единственный человек, — Он улыбнулся и поднял кубок. Во рту Хагена появился привкус горечи, — Сегодня, — Гунтер повысил голос, — мы празднуем не только счастливый исход битвы и победоносное возвращение наших героев. Бог дал нам силы разбить вражеское войско, в несколько раз превосходящее нас числом. Но Господь сказал нам: возлюби врагов своих! Нельзя на зло отвечать злом и нельзя мстить побежденным. Пролито много крови, и никакое золото не оживит погибших. Я дарю свободу Людегеру и Людегасту. Завтра на восходе солнца будет готов корабль, который доставит их домой.
Восхищенный ропот пробежал по залу. Все знали, что Гунтер не собирался держать в заключении плененных королей пожизненно или же учинить процесс и казнить их, на что он имел полное право. Но столь щедрый жест — отпустить их безвозмездно, не требуя выкупа, — был неожиданностью для всех.
— Единственный человек, — продолжал Гунтер, обращаясь к гостям, — предотвратил разорение нашей империи, гибель наших верноподданных, избавил нас от горя и позора. Человек, год назад явившийся в Вормс, чтобы завоевать его. Но он сложил оружие и стал нашим другом. Не будь его, никто из нас не сидел бы сейчас здесь, а над башнями Вормса реяли бы саксонские и данские флаги. Этот человек, наш друг и вернейший союзник, — Зигфрид из Ксантена, — Он отвесил Ксантенцу легкий поклон. Тот нерешительно, будто только что догадался, что речь идет о ним, поднялся со стула. Когда стихли приветственные возгласы, король продолжил речь, — Наш друг и союзник, — повторил он, — Человек, разбивший саксов и пленивший их короля. Сегодня, Зигфрид, мы празднуем нашу победу, но прежде всего праздник посвящен тебе в знак нашей благодарности за спасение Бургундии. Благодарим тебя, Зигфрид из Ксантена.
