Максим Субботин - Сердце зимы
– Скальд выметает сор из своих чертогов, – пояснил он так запросто, словно речь шла о совершенно обыденных вещах. – Мы уже привычные, господин. Видишь там, впереди?
Его палец указал на темно-зеленую полосу сосен, до которой уже было рукой подать.
– В деревьях можно спрятать женщин и детей.
Арэн чувствовал, как обожженная холодом кожа натянулась на щеках, каждый мускул на лице заледенел, потерял чувствительность. Губы закоченели. Чтобы заговорить, пришлось сделать над собой знатное усилие.
– А что за деревьями? – Зубы предательски стучали от холода.
Прятаться в лесу казалось дасирийцу плохой идеей. Долго все равно не продержаться.
– Побережье Острого моря, господин.
– Послушай, Лумэ, – спросил он, когда лошади их зашли в сосновую поросль, и в обожженные холодом ноздри ударил запах хвойной смолы. – Шараши боятся воды?
– Мы убиваем их огнем и железом. Про воду ничего не знаю.
Полоса вечнозеленых деревьев закончилась, и дальше равнина пошла вниз. Снег стал жиже, чаще мелькали гигантские деревья, усыпанные серебряными и как будто живыми листьями: под раскидистой кроной такого великана могли бы разом уместиться несколько обозов.
– Духи Кельхейма, великие дравены – наши пращуры, – в голосе Лумэ появился благоговейный трепет. – Они спят уже много веков. Их корни так велики, что оплетают все Северные земли. Мудрая говорила, что, когда придет нужда, последняя нужда, они проснутся и встанут вместе с северянами плечом к плечу не на жизнь, а на смерть.
Тут мальчишка осекся, погрустнел.
«Вспомнил, что Мудрой больше нет?» – подумал Арэн и, чтоб хоть немного приободрить мальца, хлопнул его по плечу. Лумэ сразу подобрал сопли и, подражая своему спутнику, распрямился в седле, изо всех сил делая вид, что и ему все нипочем.
Вскоре снег совсем сошел, уступил место напиравшей с берега темной гальке вперемешку с кусками раковин и песком. Воздух смешался с солеными брызгами прибоя. Появление чужаков спугнуло пару альбатросов, и птицы, гоняя ветер ударами сильных крыльев, поднялись в небо. Далеко не улетали, а с видом хозяев всего побережья сердитыми криками выпроваживали чужаков.
Арэн и Лумэ пустили коней легкой рысью вдоль кромки воды. Эту часть побережья по обе стороны огораживали утесы, чьи острые края врезались в воду. Неподалеку дасириец нашел следы поселения: деревянные столбы, наполовину изгнившие и ставшие последним пристанищем для черных морских звезд, рваные рыбацкие сети да порожние бочки. Ни намека на хижины и постройки, только крошево домашней утвари, разбросанное по всему берегу.
Дасириец спешился, чтобы получше осмотреться. Повсюду были водоросли, их то и дело подносил сонный прибой. Чуть выше валялись их высохшие собратья. Там же Арэн нашел несколько столбов, которые, скорее всего, когда-то служили сваями для лачуг. Таких столбов он насчитал несколько десятков – вот и все, что осталось от пристанища рыбаков. Интересно, кто их надоумил селиться так близко к воде? Любая мало-мальски серьезная буря – и от поселения не останется и следа. Собственно, как и получилось.
– Можно собрать плоты, – себе под нос проговорил дасириец, осматривая поросший кривыми елками земляной холм. Его песчаный край изрешетили норы каких-то крикливых мелких птиц.
Сейчас море дремало в покое. Молочная пелена тумана превратила его в призрачную жижу, неповоротливую и совершенно равнодушную к появлению чужаков. Арэн помнил, что Острое море охватывает все западное побережье Кельхейма, тянется на юг, до самой столицы, и дальше, в земли горных кланов. Дасириец еще раз окинул местность изучающим взглядом. Если он приведет сюда людей, а море разволнуется, их всех постигнет участь жителей рыбацкого поселка, от которых остались лишь порванные сети и унылый пейзаж.
Арэн прошел дальше – туда, где утес нависал над берегом. Здесь он видел темную дыру, очень похожую на вход в пещеру, – приметил ее еще до того, как слез с коня. Решив, что сама судьба толкает их навстречу горам, Арэн позвал мальчишку, и они вместе вошли в гостеприимно распахнутое убежище.
Внутри их встретил каменный мешок – не слишком просторный, разделенный каменными же перегородками на три части. Места вполне достаточно, чтоб спрятать детей, женщин и раненых. Воздух был напоен влагой, на стенах неровными пятнами всех оттенков коричневого расползся мох. Потолок, будто звездное небо ясной ночью, поблескивал десятками светящихся сосулек. Арэн попробовал камнем сбить одну – та с легкостью разлетелась сверкающими брызгами.
Он проверил все три пещеры и не нашел ни единой причины не воспользоваться подвернувшейся возможностью укрыться в случае опасности. Разве что очистить потолок от сосулек, чтобы никого ненароком не пришибло. Но в остальном, отправляясь на поиски, он рассчитывал на что-то куда менее пригодное.
Арэн даже не пытался скрыть, что рад находке. В лагере остались пустые мешки – если наполнить их песком, которого на берегу предостаточно, этого хватит, чтоб заложить вход на случай шторма. Сам Арэн собирался взять нескольких крепких мужчин и вернуться обратно, по дороге к Яркии, чтобы проверить, приходили ли людоеды и бросились ли в погоню.
Оставались две вещи, которые по-прежнему заставляли дасирийца тревожиться. По его подсчетам, Раш и Хани должны быть где-то на подъезде к столице. Если Белый сьер выступит с войском, нужно придумать, как дать знать, где искать выживших. А еще следует оставить какое-то указание для Миары с Банрутом. Для себя дасириец решил, что раз таремка выбиралась из куда более неприятных передряг, то какому-то землетрясению ее точно не остановить. А уж она точно не позволит сгинуть Банруту. Их возвращение – лишь вопрос времени.
– Не нравится мне тут, – все же отважился сказать паренек, стреляя в Арэна насупленным взглядом. – Муторно.
– Ты видел птичьи гнезда, Лумэ? – Арэн рукой поманил его к выходу.
– Да, господин.
– Разве стали бы птицы селиться там, где есть угроза для птенцов?
– Верно, господин. Отец говорил, что я слаб умом… – зачем-то добавил он, перекладывая рукавицы из ладони в ладонь.
– Ум приходит с опытом, – подбодрил Арэн. – Теперь возвращаемся – нужно успеть привести сюда людей до наступления темноты.
Ехали они быстро. Арэн, обеспокоенный невесть откуда взявшимся паршивым предчувствием, торопил коня. Что если, пока они с Лумэ искали убежище, шараши добрались до людей, и спасать больше некого?
Только оказавшись снова в лагере, где, как и до их отъезда, жизнь шла своим чередом, Арэн вздохнул с облегчением. Он отдал приказ собираться: велел мужчинам садиться верхом и готовиться сопровождать колонну, а женщинам собрать пожитки.
