Восход над деревом гинкго - Елена Кондрацкая
– Прости, что поднесла их тебе… тогда. – От воспоминаний о церемонии Мико покрылась мурашками. Райдэн чуть не погиб тогда, испробовав гинкго из её рук.
– Прости, что тебе пришлось это сделать, – отозвался Райдэн, вложил гинкго ей в ладонь и погладил пальцы. Но тут же усмехнулся, подмигнул, и глаза его лукаво заблестели. – Но знай, что я был бы счастлив умереть от твоей руки.
Мико заворчала, чувствуя, как теплеют щёки под его игривым взглядом.
– Не говори таких жутких вещей, тэнгу.
– Разве ж это жутко? Думаю, вышла бы очень увлекательная история! Прекрасная дева, что подносит влюблённому – и не менее прекрасному! – воину яд, и он трагически погибает с её именем на устах.
– Ты уже тогда был в меня влюблён? – спросила Мико, кажется, услышав всего одно-единственное слово среди всего, что сказал Райдэн.
Он замер, как будто она поймала его на чём-то преступном, но в следующий миг его ухмылка стала ещё шире и откровеннее.
– Разве я сказал хоть слово о себе, беглянка? Похоже, ты слышишь только то, что желаешь слышать, ах, жаль, что спальня моя уже сгорела, иначе её бы немедленно охватило пламя нашей страсти!.. – С этими словами он взобрался на ветку гинкго и принялся срывать плоды.
Мико засмеялась, качая головой.
– Развратник!
– Ещё какой! Но об этом мы поговорим позже, беглянка, а пока ешь гинкго. – Он кивнул на плод в её руках и с сожалением в голосе добавил: – Я должен был сам догадаться, что они тебе помогут.
Мико вдохнула сладкий медовый запах, так не похожий на запах гинкго, к которому она привыкла. Повертела плод в пальцах, всё ещё немного сомневаясь, но всё же надкусила и не сдержала восхищённый возглас:
– Как вкусно! – Остаток плода исчез в мгновение ока, второй отправился следом. А вскоре по телу пробежали мурашки, Мико будто встряхнули, приводя в чувство, в голове прояснилось, а сонливость, с которой она уже успела свыкнуться как с чем-то неизбежным, будто рукой сняло.
От Райдэна эта перемена не укрылась. Он просиял и, кажется, выдохнул с облегчением.
– Подставляй сумку! – крикнул он, и едва Мико стащила с плеча мешок, в него полетели плоды. – Наберём для тебя столько гинкго, сколько сумеем унести!
Мико рассмеялась:
– Они же испортятся! Лучше вернёмся ещё раз.
– Твоя правда, – вздохнул Райдэн, перепрыгивая на ветку повыше. Мико внизу ловко ловила плоды мешком. – Значит, вернёмся.
Когда мешок был полон, Райдэн соскочил на землю, отряхнул руки и, забрав ношу у Мико, забросил себе на плечо, а саму Мико крепко обхватил за талию освободившейся рукой, доставая из-за пояса веер. Ветер послушно подхватил их и унёс высоко в небо.
Мико заметила Кёко ещё на подлёте к замку в Небесном городе. Она стояла у входа, направляя лук на Ицуки, который заслонял собой громоздкие двери. Всё тело Райдэна, которого Мико обнимала за шею, разом напряглось, и он взмахнул веером, заставляя ветер нести их быстрее.
– Отойди в сторону! – совсем скоро ветер донёс слова Кёко. – Я не хочу причинять тебе вред, но Макото я всажу стрелу промеж глаз.
Ицуки не двигался с места, даже не пытался расцепить спрятанные в рукавах ладони. Мико с тревогой покосилась на Райдэна. Они не видели Кёко со дня гибели Хидэо, Мико даже хотела отправиться искать подругу, но Райдэн останавливал её, уверяя, что однажды Кёко покажется сама. Что ж, в этом он оказался прав, вот только Мико не думала, что они встретятся так, со стрелой, готовой в любой миг сорваться с тетивы.
Райдэн приземлился у ворот и поставил Мико на землю. Ицуки, увидев их, радостно улыбнулся.
– Кёко, – тихо позвал Райдэн, сбрасывая сумку с плеча.
А в следующий миг мир дрогнул.
Кёко развернулась так резко, что Мико даже не разглядела движения.
Тетива вскрикнула, отпуская стрелу.
Мико бросилась к Райдэну, но не успела.
Глава 4. Слёзы Небесного города
Райдэн выставил перед собой сумку, набитую плодами гинкго, и стрела застряла в ней. Кончик замер на расстоянии ногтя от носа Райдэна. Кёко вскинула лук, готовая стрелять снова, но Мико заслонила ей обзор, выскочив между ними и раскинув в стороны руки.
– Что ты творишь?! – воскликнула она.
– Отойди, Мико, – прорычала Кёко, продолжая целиться. – Я пришла забрать его жизнь.
– Ты ничего не заберёшь! – Мико сделала шаг вперёд. – Опусти лук.
Верхняя губа Кёко дёрнулась, глаза заблестели, наполняясь слезами.
– Он виноват в том, что Хидэо погиб. – Стрела упорно смотрела в голову Райдэна, Мико была слишком низкой и не могла закрыть его полностью, но тем не менее Кёко не стреляла. Она сомневалась. Раньше она выстрелила бы не задумываясь, почти не глядя, но теперь, когда он стоял перед ней, смотрел в глаза, она медлила. Мико решила за это ухватиться.
– Я тоже отказалась танцевать, так что виновата не меньше, Кёко…
Стрела качнулась, уставившись на Мико. Теперь зарычал уже Райдэн, решительно выступая вперёд и возвращая внимание Кёко к себе.
– Дело не в танце, дело в том, что он решил сохранить тебя. – Кёко снова перевела лук на Райдэна. Она тяжело дышала, рука начинала уставать и подрагивать. – Он всегда выбирал тебя. И поэтому Хидэо мёртв. Всё началось в ночь Красной Луны, когда он не позволил тебе умереть…
– И ты жалеешь об этом? – спросил Райдэн, голос его звучал удивительно спокойно, будто его жизни ничего не угрожало. Хотя Мико знала, что без крыльев он почти настолько же смертен, насколько и она сама. Одной стрелы в сердце будет достаточно, чтобы оборвать его жизнь.
– О чём? – огрызнулась Кёко.
– О том, что Мико жива.
Кёко вздрогнула, бросила растерянный взгляд на Мико.
– Н-нет. – В голосе её прозвучало эхо вины. – Я никогда не жалела о том, что Мико жива. Она замечательная, а ты, Райдэн, не сто́ишь даже волоса с её головы.
– Тут я даже спорить не буду! – Райдэн показал пустые ладони, будто сдаваясь. – И я…
– Все ёкаи, которые были в том храме, остались живы. Все! – голос Кёко сорвался. – Я слышала, я была там. И та старая кадзин сказала, что каждый, кто умирал от Проклятия Спящих, исцелился. Если бы вы станцевали… Хидэо…
Она не договорила, стиснула зубы и выстрелила под ноги Райдэну. Он не дрогнул, а она тут же выхватила из колчана новую стрелу.
– Я не отказываюсь от своей вины…
– Но ты же… – начала было Мико, но Райдэн взглядом оборвал её.
– И ты
