Змеи города роз - Юлия Арвер
Стоило мне на миг замереть, прислушиваясь к заливистому смеху, как один из солдат напомнил о нашей общей цели ощутимым толчком в спину. Они повели меня к неприметной двери, притаившейся за лестницей.
Нас встретил просторный кабинет, погруженный в полумрак. На стенах горели четыре масляные лампы, на массивном письменном столе, заваленном бумагами, возвышался витой бронзовый канделябр с пятью свечами, но света все равно не хватало. Кабинет казался сумрачным и… казенным. У стены примостилось с десяток стульев, а еще один стол с книгами и свитками тоскливо ютился в углу. Стены наверняка служили опорой его покосившейся ножке. На большом безжизненном камине не оказалось ни единого украшения, окна же надежно скрывали плотные серые шторы, сквозь которые, готов поспорить, не пробивались ни солнечные лучи, ни жизнь.
Беркут уже ждал нас, задумчиво осматривая меня с ног до головы. Он кивком указал на хлипкий деревянный стул у окна. Я послушно придвинул его к столу и уселся.
– Нам остаться? – уточнил один из моих конвоиров.
– Исчезните, только сначала снимите с него веревки. Я и сам в состоянии разобраться с доходягой, – отмахнулся от них Беркут.
Через минуту мы с командиром солдат наместницы остались наедине. Наши одинаково заинтересованные взгляды сверлили друг друга, будто сражаясь в мнимой битве. Я тер затекшие запястья, разминая их.
– Выкладывай, бродяга, с чем пожаловал, – наконец велел Беркут, устало моргнув.
Он выглядел заинтересованным, но не дружелюбным. Сведенные на переносице брови и сжатые челюсти предупреждали, что их хозяина лучше не обманывать.
– Меня зовут Ингар. Ингар Динир. Я прошу убежища, потому что навиры убили всю мою семью.
Глава 2
Любовь убивает
Амир
Я сверлил Беркута взглядом, силясь уловить там эмоции, но не видел ни одной.
– Ты не выглядишь коренным жителем Миреи. Слишком уж походишь на нарамцев, – протянул он. – Даже опухшее лицо не может скрыть здешних черт.
Я согласно кивнул и продолжил:
– Я родился и рос в Даире. В семь лет во мне проснулась магия. Отец до одури боялся моей силы, и мать вторила ему. Они были готовы на все, лишь бы оградить младшую дочь от опасности, и потому решили избавиться от меня. В девять лет я оказался на улице. Так и скитался по городу, прибившись к шайке мальчишек-беспризорников, пока однажды на рынке не вытащил у незнакомца кошелек. Он поймал меня за руку, но не отволок к патрульным, а привел к себе домой и накормил. Я рассказал ему и его жене о родителях и своем скитании по подворотням. Эти люди пожалели меня и забрали с собой. Так я и обрел приемных родителей. Они коренные мирейцы, из-за службы моего названого отца жили во многих уголках империи, но семь лет назад осели на родине.
– И с тех пор ты не бывал в Нараме?
– Нет. Ни разу. Если бы не смерть родителей, я бы никогда не вернулся сюда. Сами понимаете, несчастливые детские воспоминания.
– Ты на удивление грамотно говоришь, – недоверчиво протянул Беркут.
Но и на этот случай у меня был заготовлен ответ:
– В Мирее большинство детей посещают школы. Они бесплатны, поэтому учиться грамоте и счету может каждый. Мне же повезло вдвойне. Моя мать была поэтессой. Ее стихотворные чтения собирали большую публику везде, где останавливалась наша семья. Она занималась со мной, мы много читали и обсуждали прочитанные книги.
– Что произошло с твоими родителями?
Беркут, будто натасканная ищейка, вынюхивал малейший подвох, крохотный намек на ложь. Но я не дам ему повода сомневаться в своих словах.
– Они погибли по моей вине. Навиры искали меня и пытали их. Любимый метод этих ублюдков – выбивать сведения из близких. Они подозревали, что родители покрывают меня. За это их и убили, но ни отец, ни мать не знали, где я.
– И что же ты такого натворил? Кого убил?
– Я никого не убивал! – возмутился я. – Все гораздо проще. Я хотел жениться.
Бровь Беркута недоверчиво дернулась вверх.
– Я полюбил девушку из хорошей семьи. Ее мать – актриса столичного театра, а отец – крупный торговец. Я же сам работал разнорабочим в имении воеводы. Там мы и встретились. Она, как ни странно, ответила взаимностью, но родители были, конечно же, против. Колдун, да еще из небогатой семьи, не лучший вариант для их дочери. Они всячески настраивали ее против меня, угрожали мне самому. Мы боролись сообща и не отпускали друг друга. Однажды я предложил ей бежать из Адрама и пожениться. Она согласилась. Уж не знаю как, но ее мать начала что-то подозревать. Стоило нам сбежать из города, как они с мужем отправились к навирам и оклеветали меня. Все выглядело так, будто я околдовал их дочь и насильно увез из столицы.
– А она точно поехала с тобой по своей воле? – ухмыльнулся Беркут.
– Она клялась мне в вечной любви! – рявкнул я и скривился от боли. Ссадины на лице напоминали о себе при каждом неосторожном движении губ. – Вы сами знаете, как в Мирее относятся к магии. По сей день не могу поверить, что родители отважились привезти с собой ребенка-колдуна и не бросили меня на произвол судьбы. А вот я сам сбежал со своей любовью и предал их. Ее веры в наше светлое будущее хватило на пять дней. Когда еда стала заканчиваться, как и деньги, а на очередном постоялом дворе мы спали по соседству с полчищем тараканов, моя невеста не выдержала и решила вернуться. Я не мог отпустить ее в одиночку, поэтому проводил обратно в Адрам, по которому в поисках меня уже рыскали отряды навиров.
– Не маловато ли улик для преследования? Всего лишь слова взволнованных родителей, – подозрение так и не исчезло из голоса Беркута.
– Ее отец – влиятельный человек в Адраме. Он сумел убедить командира роты навиров, что его дочь никогда по доброй воле не связалась бы с захудалым колдуном. Я не знаю точно, платил ли он этим скотам. По крайней мере, ходят слухи, что они падки на деньги.
– Тебя схватили?
– Почти. Отец служил в отряде городской стражи. Поэтому навиры и заподозрили, что он прикрывал наш отъезд. На подходе к городу мы встретили одного из сослуживцев отца, и тот рассказал, что случилось с родителями. Он отправил мою невесту домой, а мне велел убираться из столицы как можно скорее. В Адраме меня
