Дневник Арти - Андрей Римайский
Ната рассмеялась.
— Не знаю. Порой мне кажется, что ты и есть тот самый рыцарь, которого я всегда искала. И нашла!
К сестре они шли окрыленные. А энтузиазму всегда сопутствует удача.
— Вот это ее дом? — спросил Гоша.
— Да!
Перед ними возникла такая же типичная девятиэтажка, которую они видели и до этого. Единственный опознавательный знак, о котором слышал Гоша и благодаря которому он узнал ее, был тот, что возле нее в каких-то ста шагах начинался детский садик, огороженный невысокой металлической оградкой. Поскольку был выходной день, то и садик пустовал.
— Какой нам подъезд нужен?
— Третий, — ответила Ната.
— Почему же сестра никогда за эти годы не приезжала к нам?
— Да все потому… — уклончиво начала Ната. — Потому же, почему и сидит одна уже три года! Максим…
— Максим?
— Ее бывший муж. Они разошлись. И довольно немиролюбиво. Лиза очень тяжело переживала расставание. Сколько слез она выплакала — одному богу известно!
— Ты с ней не была в тот тяжелый момент? — брови Гоши сами собой поднялись.
— Она никого не пускала к себе в душу! Ни родителей, ни меня. Одна только ее подушка знает всю правду!
— Это ужасно.
— А что я могла сделать?
— Так не должно быть. Ты знаешь, что последние исследования говорят о том, что все наши мысли, все эмоции влияют на наше физическое здоровье? Что все в организме человека взаимосвязано? Горечь в душе находит отображение горечью в теле? А обиды в мыслях разъедают не хуже кислоты?
— Вот сам ей об этом и скажешь!
Они зашли в подъезд (после того, как в домофоне на их звонок раздался безмолвный щелчок кнопки), сели в лифт и поднялись на седьмой этаж. Их встретила ничем не приметная серая дверь, стертые косяки, звонок в пластмассовой оправе.
— Она не вышла нас встречать? — подивился Гоша.
— У тебя никогда не было ни сестры, ни брата ведь, — заметила Ната, — порой в детстве мы были не разлей вода, выручали друг друга, прикрывали перед мамой, рассказывая сказки про библиотеку или что-то вроде того тогда, когда сами отправлялись гулять с мальчиками… Да, чудесное было время!
Ната позвонила в дверь второй раз.
— И где же она? — спросил Гоша.
— Не знаю. Должна быть дома. Мы же вчера с ней говорили по телефону! Она сказала, что, как и всегда, просидит весь день в квартире. Что боится выходить даже на лестничную клетку!
— Тогда почему не открывает?
— Сама не знаю, — занервничала жена. — Подожди. Давай я ее наберу по смартфону.
Вызов пошел. Долгие секунды киселем растянулись по тихому коридорному безбрежью.
«Алло! — расслышал Гоша глухой, придавленный голос сквозь динамики смартфона, который Ната приложила к уху. — Это ты, Нат?»
— Да, да! — быстро заговорила Ната. — Открывай! Мы у тебя под дверями стоим и звоним! Ты разве не слышишь?
В ответ раздалось какое-то невнятное бормотание.
— Она положила трубку, — смущенно сказала Ната.
— И что это было?
— Тихо! Слышишь?
Гоша прислушался. Да! За дверью раздалось какое-то шлепанье, шарканье. Будто кто-то продирался через джунгли.
Дверь открылась, и оттуда проступило лицо: плотные тени под глазами еще молодой девушки, немного мучные щечки, но будто обескровленные, волосы отдельными прядями разбегались в стороны — химия их немного поддерживала, но без должного ухода они превратились в спутанный и неопрятный клубок; глаза девушки пробежались не столько по гостям, сколько вокруг них и за ними, словно искали кого-то там.
— Что ты, Лиза? Это мы! — уверила ее Ната. — Кого ты высматриваешь?
— Давайте, зайдем, а потом уже побежим кружочки! — ввернул Гоша.
— Ну, Гоша, мы не на физкультуре!
За дверью послышался вздох облегчения, и их впустили. Гоша с Натой зашли. Прихожая оказалась довольно большая: несколько платяных шкафов с одной стороны, высокая тумбочка для обуви, вешалка, с другой стороны — баррикада из пустых коробок и стройматериалов. Тут же парочка огнетушителей стояли на виду.
— Смотрю, ремонт у тебя так и стоит, Лиза?
— А куда бы он делся?
Гоша посмотрел на Лизу. Это была молодая еще женщина. В чем-то даже привлекательная, если бы не такие большие тени под измученными глазами. Ей было уже тридцать шесть лет. И все эти три года после развода она провела сама?
— Лиза, извините за вопрос, — встрял Гоша, — а у вас, наверное, не часто гости бывают?
— Именно! — отрезала она и пошла на кухню.
Ната косо посмотрела на мужа.
— А что я спросил? — развел он руками.
Кухня ничем особым не выделялась: те же горы разбросанных тарелок, отдельно валяющихся ложек, вилок, чашек, которые можно встретить у тех, кто привык к одиночеству и перестал следить за порядком. Есть, безусловно, такие сильные духом люди, которые считают, что разбросать вещи, посуду, даже если живешь один, — это просто неуважение к себе. Но, по-видимому, Лиза к ним не относилась.
— Где же этот чай? — Лиза растерянно водила руками по кухонному шкафчику, где располагались разные упаковки.
— Да вот же он! — аккуратно показала сестра на упаковку чая. — Давай я тебя обниму!
И она обняла ее. Лиза не сопротивлялась.
— Что же с тобой случилось? — прошептала Ната. — Расскажешь?
— Ты все равно не поверишь, — недоверчиво посмотрела та. — Как не поверили родители. Они только вызвали мастеров. А что толку с этих мастеров?
— Расскажи!
Но сестра уже замкнулась, ушла в себя. Чай они пили молча. Только изредка Лиза поднимала глаза, точно ища вокруг себя тот спасательный круг, за который можно ухватиться.
Гоша с Натой так ничего и не добились. Посидели часик, поболтали о всяких всячинах, ничего существенного, да так и ушли.
Когда они вышли из дома, Ната сказала:
— Я позвоню родителям вечером, узнаю, чему они там не поверили.
— Да, хорошо, — несколько отстраненно сказал Гоша. — А ей бы, конечно, не помешало, чтобы рядом был мужчина, который бы выбивал всю эту дурь из ее головы. Женщины, когда остаются одни, то надумывают бог знает что!
— Ты же видел, как она убегала от таких вопросов и предложений!
— А чего?
— Кто ее знает… Они с Максимом прожили довольно долго. Считай — почти восемь лет. За это время она, похоже, полностью вросла в него. Максим то, Максим это. Она больше ничего вокруг не видела. Врачи ей поставили диагноз… одним словом, ей было трудно зачать. Максим какое-то время варился, варился… А потом в один прекрасный день объявил, что они — не пара.
— Не по-джентльменски с его стороны, — заметил Гоша.
— Как бы то ни было, но за годы совместной жизни она отреклась от всех подруг: с кем-то перестала общаться, видеться, кто-то с ней
