Вдоль берега Стикса - Евгений Луковцев
— Не пугайся. Зрение зверя улавливает только самое важное для хищника. Поэтому детали материального мира будут скрыты для тебя в тумане, зато всё живое ты заметишь издалека, и даже сумеешь на расстоянии определить его слабые места.
— Учитывая, что раньше я вообще ничего не видел, такой вариант устраивает.
— Тогда торопись. Эта сила действует недолго. Тебе стоит выбраться обратно раньше, чем снова ослепнешь.
Нечего сказать, замечательное напутствие!
* * *
Нора была неровной и неухоженной.
Он шёл медленно, нащупывая ногой пол на каждом шагу. Зрение зверя оказалось не такой уж замечательной штукой. Холодный камень внизу виделся сплошной черной полосой. На ней Алька дважды еле удержался на ногах, споткнувшись, а один раз почти провалился в боковой отводок норы. Еле вылез в основной коридор, иначе потерял бы направление к выходу.
Как там сказал Азраил? Не гоню, сам вызвался? Вот уж воистину, язык мой — враг мой!
Алька действительно вызвался помочь дьяволу сам. Когда тот прекратил гоняться за рудокопами и вернулся с края ямы обратно, на свою плиту, то на все вопросы долго отмалчивался. Только раздражённо буркнул, что не дошёл до деревни. С одной стороны, это вызвало облегчение, что люди живы. С другой, его было даже жалко…
— Пообещай, что не тронешь больше эту треклятую деревню. А я взамен помогу тебе освободиться от цепей, — предложил Алька.
— С какой стати? — удивился дьявол. — Клятву покарать всех участников моего оскорбления я дал раньше. Не вижу причин её нарушать.
— Ты достаточно напугал их сегодня. Уверен, что они всё поняли. И раскаиваются.
— Сам-то веришь? — Азраил фыркнул. — Эти могут раскаиваться только в одном случае. Когда я поочередно отрываю им руки и ноги.
Он вытянул из кучи хлама сырую тряпку, вытер лапу. Заметил, как Алька поморщился при виде пятен крови на ткани.
— Ой, да сколько я там убил-то? Троих всего. Значит, с учётом прошлого раза, осталось всего десятка три-четыре. Остальные мне без надобности, но эти… Думаю, года за два перебью всех. Уж теперь-то, когда могу подняться в полный рост!
— А почему вернулся?
— Так плита! У выхода из штольни тяжесть цепей становится совсем невыносимой. А плиту с собой не унести, я пробовал.
— И сколько же ты планируешь тут сидеть?
— А пока всех не перебью. Лишь бы не передохли сами от пьянства и дизентерии. Или пока крысу не словлю.
— Какую крысу?
— Ну, крысу. Живёт тут одна. Вот если бы её поймать, я бы в тот же день отсюда дёру дал.
Алька подумал.
— Вот если слово дашь, тогда я поймаю тебе эту крысу.
— М-да? Забавно. А тебе это зачем? На тебе цепей нет, ступай себе.
— Как я из ямы вылезу?
— Совсем не проблема. Тут края рыхлые, не надо быть альпинистом. Немного упорства, и ты свободен. Пока я добрый, могу подбросить, это еще быстрее. Но это обойдётся тебе парой сломанных костей, если неудачно приземлишься.
— И первый же поселенец прирежет меня, решив, что мы с тобой в сговоре?
— Это как пить дать. Но это уже не моя забота, прояви осторожность.
— Если я не попадусь здесь, меня продадут в рабство в ближайшем городе. Подорожной грамоты у меня нет, цеховой печати тоже, клейма знатного гражданина и подавно. Я не знаю ни местности, ни как себя вести, ни куда идти, что делать.
— Жить захочешь, так разберешься. Перейди, например, горы. Там к музыке спокойнее относятся, будешь на скрипке по площадям тренькать.
Алька замотал головой.
— Инструмент у меня отняли. Новую скрипку просто так не достать, а на чём другом играть я не умею. Наверное. Я ведь не музыкант.
— Это как? А кто же ты?
— Я… — Алька надолго задумался. — Не помню. Я помню себя только последние два-три года, когда меня подобрал на развалинах старый Яков.
— О! Травма мозга? — Дьявол ехидно ухмыльнулся. — Весьма заурядное враньё, присущее многим ворам или убийцам, скрывающим старые грешки. Я встречал таких. Как правило, они не очень убедительны.
Алька помотал головой.
— Нет, вовсе нет. У меня не было травм. Наверное… Следов от ран на голове точно нет. И обрывков воспоминаний нет. Я за эти пару лет перечитал кучи книг по теме. Там сказано, что пропавшие при травмах воспоминания постепенно должны вернуться.
— Вот-вот, обычно так и бывает. Я как-то раз приложил одному герцогу… Не рассчитал, в общем. Он неделю бредил тучными стадами и аукционами на шерсть. Но потом вроде ничего, оправился.
— Нет-нет, — Алька поневоле улыбнулся. — Я же сказал, у меня не было травм.
— На этом попадается большинство симулянтов. Так что, если будешь кому-то ещё лапшу навешивать, рекомендую другую версию.
— Я не… — но дьявол не дал себя перебить.
— Рассказывай про Dissociare fugue.
— Фуга? Говорю же, я не музыкант…
— Да не музыка это! А ещё книжки читал… Фуга — это тоже мозговая болячка, только встречается реже и про неё в этом проклятом мире мало кто знает даже из самых прославленных лекарей. Разве что в столице такой сыщется. В общем, идеальное прикрытие.
— Но зачем? Я же не вру?
— А ты ври! В этих краях медицина ещё не окончательно вывелась, нарвёшься на знатока, он симулянта на раз распознает. И тебя тогда не в яму кинут, а натянут на кол посреди рыночной площади, не вдаваясь в детали.
Алька помолчал, осмысливая такие странные рекомендации, потом всё же согласился.
— Хорошо. А эта фуга… В чём разница?
— Фуга не просто потеря памяти, а полная потеря себя. Представь, что проснулся в незнакомом месте, не помня даже имени. А если какие воспоминания придут, могут оказаться не настоящими, а плодом больной фантазии.
— Вообще-то, у меня примерно так и есть. Иной раз вспоминаю большой город в огнях, женщину какую-то нереально красивую… В общем, это явно что-то психическое.
— Вот, так всем и рассказывай.
Алька прищурился.
— А ты что, врач?
— Скорее, наоборот, — хохотнул дьявол. — Поэтому, знаешь ли, интересуюсь биологией своих… пациентов. Но что мы всё обо мне? Давай уж в тебе до конца разберёмся. Например, сколько тебе лет?
Алька грустно усмехнулся.
— А на сколько я выгляжу?
— Скажем… На двадцать? Двадцать пять?
