Воровка - Александра Лисина
Еще раз вздохнув, кинула взгляд на крупный желтый круг над головой, прося благословения и совета, и, как всегда, зажмурилась: луна для меня – как кусок мяса для голодного оборотня. С ума от нее схожу, будто кошка по весне. И каждый раз, видя ее теплый лик, самым удивительным образом теряюсь. Куда-то плыву и танцую в ее призрачных лучах. Прямо сплю наяву. Порой даже кажется, что вот-вот полечу. Просто сорвусь с места и растворюсь в ее сиянии, за спиной развернутся невидимые крылья, в лицо ударит прохладный ветер… Всего один шаг, и земля станет быстро-быстро отдаляться, а вместе с ними – и Рум, и Ларесса, и королевский дворец…
– Кар-р-р! – истошно вякнула пролетевшая мимо ворона.
Я тут же очнулась и вздрогнула, обнаружив, что опасно близко стою к краю крыши. Всего шаг оставался до непоправимой глупости, которую я чуть было не совершила. Но, хвала Двуединому, вовремя опомнилась. Пришлось осторожно выдохнуть и вернуться к окну, проклиная ненормальную тягу к луне. Иирово проклятие! Знаю же, что нельзя, а все равно поддаюсь на ее чары. Манит она меня, все время куда-то зовет, а я не могу. Я не умею летать. И никогда не смогу раствориться в ее танце, потому что просто не создана для этого. Потому что я – всего лишь человек. А она…
Думаю, именно она – моя будущая погибель.
Подавив острое желание взглянуть на свою молчаливую покровительницу еще разок, я достала арбалет, уложила его поперек круглой рамы и, намертво закрепив веревку на стальном корпусе, осторожно спустила ноги.
Так, бедра проходят. Это хорошо. Туловище тоже. С грудью возникла небольшая заминка, но она у меня не настолько могучая, чтобы застрять, словно пробка в горлышке у бутылки.
Прошла, хвала Двуединому. Осталось главное – ужаться так, чтобы пролезли плечи. Если пройдут они, то и голова протиснется – по крайней мере, так говорят.
Я тихо зашипела, чувствуя, как трещат меняющие форму кости, скрипнула зубами, приготовилась к боли, но больших жертв, к счастью, не понадобилось – нервный рывок вниз, тянущий к полу вес собственного тела, пара судорожных вдохов, и сквозь шум в ушах поняла: прошла. Продралась, протиснулась. После чего перевела дух и, обхватив уже нормальными пальцами веревку, торопливо съехала вниз.
Теперь осталось совсем простое – сделать несколько шагов, следуя указаниям умницы-Рума, найти нужный ларчик, открыть и, цапнув вожделенный приз, со всех ног мчаться обратно. Разумеется, прихватив по пути пару каких-нибудь сувениров.
Оказавшись на полу, я горящими глазами оглядела громадную комнату.
Ну? Не зря я сюда лезла? А то не хотелось бы… О-о-о… у-у-у… просто нет слов!
Я с восторгом оглядела увешанную дорогим оружием комнату величиной с половину мачехиного дома, с сожалением покосилась на стоящие вдоль стен неподъемные сундуки, из которых, словно мед из лопнувшего бочонка, сочились нескончаемые золотые реки. Стараясь сдержать алчные порывы похватать и поскорее рассовать по карманам, с усилием отвернулась (столько добра пропадает!) и прошла мимо. А потом целеустремленно двинулась в соседнюю комнату, выискивая описанный Румом ларец.
Картины, гобелены, кувшины, безумно красивые вазы, и золото, золото, золото повсюду…
От звука плавно пересыпающихся под ногами монет моя кожа покрылась мурашками.
Двуединый, как много… Мне до скончания веков хватит. Почему… ну почему мир так несправедлив?! Здесь так много всего, а я не могу взять больше пары мешочков! А ножи?! А кинжалы на стенах?! Там же камни в рукоятках чуть ли не с мой кулак! Продай один, и сто лет живи безбедно! И золото… золотые вазы, чаши, столики, ларцы, подносы… дивной работы статуи и статуэтки, за каждую из которых дадут немало денежек! Даже стрелы из чистого золота есть! Да что там – ночные горшки, верите?! Драгоценные камни будто специально выставлены напоказ – по ним всю историю горных гномов изучать можно! Изумруды… небо, как мне нравятся изумруды… а вон там кучка алмазов… а в том венце у стены сплошь понатыканы рубины… просто мечта!
Дрожа от совершаемого святотатства, я даже смотреть себе запретила на несметные богатства, тысячной доли которых с лихвой хватило бы всем беднякам столицы на безбедное существование. Сглотнув, прошла мимо безумно красивых ваз времен прадедушки нашего короля. Едва не взвыла при виде невероятно крупного алмаза, что, как назло, красовался на самом видном месте. Беспрестанно вздыхая и мысленно прикидывая, что и сколько смогу рассовать по карманам и не свалюсь ли на обратном пути от неподъемной тяжести, миновала очередные двери. Ступила в третью по счету, гораздо более скромную по размерам комнатку, и незамедлительно увидела то, ради чего, собственно, пришла – небольшую резную шкатулку из красного дерева, скромно стоящую на столике возле дальней стены. Судя по рисунку и по тщательности его исполнения, делал ее настоящий мастер. Вполне возможно, даже эльф – остроухие, как известно, с ума сходят от таких изящных вещиц. Но вот над ней…
Я пораженно замерла, с бешено колотящимся сердцем глядя перед собой, – поразительно исполненная картина была очень… очень стара. Но и сейчас не потеряла ни яркости красок, ни безумного накала страстей, которые неведомый художник запечатлел на холсте.
Я никогда раньше не видела подобного совершенства, как не видела странных существ, сплетенных в невообразимый клубок яростно сражающихся тел. Их было много – чернокожих демонов Иира и их вечных противниц с ослепительно белыми крыльями и невыразимо прекрасными лицами. Они убивали друг друга, повелительницы бурь и смертоносные исчадия Иира. Крылатые демоны были страшны и чернокожи, от их когтей на телах небесных дев образовывались страшные раны. Но, несмотря на это, женщины сражались отчаянно и раз за разом вонзали в мускулистые тела источающие белое пламя клинки. Очертя голову бросались в самую гущу схватки, ломая лебединые крылья, и умирали… все они безнадежно умирали. В неистовой ненависти друг к другу, в слепящей ярости – и проклятые небом мужчины, и их хрупкие противницы, которых демоны пытались уничтожить любой ценой…
И лишь в одном уголке этого кошмара не было крови. Только в одном месте не разверзлись небеса – там, где, пронзенный осколком белого меча, стоял на коленях демон с искаженным от горя лицом и
