Лорд 2 (СИ) - Баковец Михаил
«Почти отчаялся уже и смирился со скорой смертью, — подумал я. — И это неплохо, легче будет заставить его дать мне искреннюю клятву верности».
— Он тебе точно поможет, как помог мне. Я же тебе рассказывал, что умирал от крайней стадии туберкулёза. Посмотри на меня — я умираю?
Врач перевёл взгляд с Ганса на меня, потом вновь посмотрел на него, и опять вернулся к рассматриванию меня.
— Хорошо, проходите, — наконец, сказал он и отступил назад, приглашая войти в коридор. — Дверь за собой закройте.
Угощать нас чем-то и как-то растягивать разговор перед процедурой осмотра он не стал. Сразу предложил перейти к делу. Уже через десять минут я почти точно знал, с чем придётся иметь дело. Во время магической диагностики я почувствовал жизнь внутри умирающего и сумел рассмотреть ауру животного, которое свило себе гнездо в правом боку врача.
— Шарлатанство, — процедил он сквозь зубы и со злостью спросил. — Ну, что ты мне скажешь, унтерменш?
— Для начала я советую тебе не грубить тому, в чьих руках находится твоя жизнь, — ответил я ему и пристально взглянул ему в глаза. Моего взгляда он не выдержал и быстро отвёл свой в сторону. — Обращайся ко мне по имени — Киррлис, или как это делает Ганс — герр знахарь или герр доктор. Теперь по поводу того, что я тебе скажу. В твоей печени живёт паразит, скорее всего, это червь размером в пять твоих ростов. Живёт уже давно, несколько лет точно. И он бы дал тебе ещё несколько лет жизни, если бы не смена климата, частые нервные переживания, недосыпания и употребления алкоголя с плохой пищей. Сейчас же тебе осталось жить несколько дней.
Тот вздрогнул, словно после пощёчины.
— Как?!. А-а, впрочем, неважно, — пробормотал он. — Чёртова Африка и её дьявольская вода, в которой даже после кипячения живут паразиты, — он вздохнул, посмотрел на меня исподлобья и спросил. — Что вы хотите от меня, герр знахарь?
В последних словах у него проскочил сарказм, на который я решил не обращать внимания.
— Вы станете работать на меня. Для этого дадите клятву на крови, — ответил я.
— Расписаться кровью? Будто душу дьяволу продаю, — скривился он, затем повернул голову в сторону штабсинтенданта. — Ганс, ты свою продал?
— Душа при мне, Адольф. Что же до работы с господином Киррлисом, то я ничуть не жалею об этом.
— Работа… вот как сейчас называется предательство своей Родины.
— Я не предавал Германию и не предаю! Я её спасаю! — повысил голос мой «кровник». — Наша страна проиграла эту войну, в которую нас втянули английские евреи. Они же сунули во власть своего ставленника — этого еврея Шикльгрубера, жалкого ефрейтора и ещё более жалкого художника! И я, как и многие настоящие сыны третьего рейха делаем всё, чтобы страна не стала той клоакой, в которую превратилась Германия после Версальского договора. Если ты видишь в этом предательство, то пусть, мне плевать! Можешь подохнуть со своей ложной гордостью и не увидеть, как великое государство, давшее миру множество учёных, музыкантов, учителей и военных окончательно будет разорвано на куски и перестанет существовать. Или встать на мою сторону и если понадобится, то умереть. Но сделать это с чувством, что принял участие в спасении Германии!
«Как же здесь не любят евреев. Интересно, есть за что или это просто точка сосредоточения мировой ненависти человечества, которому просто необходимо куда-то сбрасывать свою злость? — подумал я, слушая эмоциональную речь штабсинтенданта. — А Ганс-то, оказывается, тот ещё патриот и даже сумел найти оправдание своему служению мне».
— Как спасение Германии связано с присягой этому человеку? — доктор указал на меня.
— Если такие, как герр знахарь сражаются против нас, то не будет нашей победы, не будет счастья у немецкого народа, когда не вернутся домой лучшие сыновья Рейха, прольётся слишком много крови и слёз, — уже намного спокойнее произнёс Ганс. — У нашей армии нет ничего и никого, кто бы сумел что-то противопоставить ему. Если бы он не был против войны, то наша армия давно бы умирала от страшных болезней. Некому было бы держать винтовки в руках. Уж поверьте, я знаю, о чём говорю и хорошо представляю возможности господина Киррлиса.
— Ты убивал немецких солдат? — хмуро спросил меня Адольф.
— Да. И буду убивать дальше, пока они не покинут чужую землю, — спокойно ответил я.
— Проклятье, — едва слышно буркнул доктор.
— Добавлю ещё, что для вашего спасения придётся убить одного из ваших соотечественников. Выбора особого нет — или он, или вы, — всё тем же спокойным тоном продолжил я и решил добавить чуть-чуть пафоса и мрачности в равных долях. — В книге Мёртвых уже вписана свежая душа, твоя, доктор! — перешёл я на «ты» с немцем. — Нужна другая, чтобы её заменить.
— Мне нужно подумать, — не поднимая на меня глаз, тихо произнёс Адольф.
— Адольф!..
— Оставь его, Ганс, — остановил я своего спутника, потом обратился к доктору. — Я дам тебе времени до завтрашнего вечера. После пяти будь здесь и жди меня. Если тебя здесь не будет или ты не откроешь дверь, то посчитаю это за отрицательный ответ. Напомню, что жить тебе осталось всего несколько дней, и только я могу отвести от тебя смерть. До завтра.
Уже на улице Ганс сказал мне:
— Зря не дали мне додавить его, герр знахарь. Я бы сумел его уговорить принять ваше предложение. А сейчас как бы он не совершил какую-нибудь глупость.
— Не совершит, — успокоил я его. — Пожалуй, раз с одним пациентом не вышло, то можно посетить другого.
— Поздно уже, комендантский час начал действовать.
— Мне это никак не помешает передвигаться по городу.
— Я к тому, герр знахарь, что придётся пешком идти. Так как все возницы уже разъехались по домам, — уточнил он.
— Дойдём, ходить на свежем воздухе полезно.
Немец ничего не сказал в ответ, но всем своим видом показал, что эти прогулки на морозе полезны кому угодно, но только не ему.
Следующий больной был из комендантских служащих — помощник военного коменданта по каким-то делам. Сейчас он отлёживался дома из-за обострения болезни. Он, как и недавно Ганс, часто плевался кровью с гноем и испытывал сильные боли в груди и трудности с дыханием. Но болел не туберкулёзом или чахоткой, как называли эту болячку простые люди. Диагноз — множество мелких опухолей и гной в правом лёгком, которое уже почти не работало. Избавить своими силами его от болезни я не мог, требовался ритуал жертвоприношения или огромный запас маны, чтобы перевести её в жизненную энергию. Стоит ещё сказать, что «комендач» был зол на командование и фюрера, которое вместо лечения направило его служить, мол, ты же патриот. В итоге всё вышло с точностью до наоборот: вместо патриотизма с каждым днём, который усиливал мучения, в душе у Клоса Фишера зарождалась ненависть. Дело дошло до откровенных злых высказываний им в адрес страны и правительства. К счастью, он только-только перешёл к этой вехе и ещё не успел разрушить свою карьеру и авторитет. За моё предложение сделать его здоровым, он ухватился, как хватается утопающий за соломинку. Поклясться кровью, при этом искренне желая служить? Ха, да легко! После того, как я применил к нему несколько средних лечений, и это заметно улучшило его здоровье, он поклялся мне в верности. Магия подтвердила его искренность. Осталось только провести ритуал, чтобы полностью вылечить немца. Но этим я займусь завтра, заодно и начальника госпиталя избавлю от огромного червя, проевшего печень.
Так я получил уже двух вассалов, верность которых в этом мире невозможно перекупить или разорвать связь вассал-сюзерен. А после согласия доктора у меня будут трое. Если ещё и оставшаяся парочка кандидатов не подведёт, то получу уже пятерых. Целых пять агентов в стане врага, пять обладателей немаленьких должностей, чьи возможности однажды сильно мне пригодятся!
Покинув квартиру Фишера, я попрощался на сегодня со штабсинтендантом и отправился с Иваном домой к Тишину. У него нас дожидались все мои помощники.
Глава 3
Часовых на двух вышках я усыпил, также поступил и с дежурной сменой в дощатой караулке. Пулемётчикам на вышке придётся туго, скорее всего, они больше не проснутся, уснув на таком морозе.
