Гидеон Эйлат - Охота на ведьм
Вот и церемониальный зал. Просторный, великолепно изукрашенный, роскошно обставленный, но все равно холодный и хмурый. Солнечный свет проникал только в узкие, наподобие бойниц, окна под потолком. Между величавых порфировых колонн в золоченом кресле восседал барон.
Конан вошел в зал следом за своим проводником и не удержался от ругательства – шут задел ногой несуществующий порог и растянулся на полу, и Конан, споткнувшись о него, едва не упал.
– О государь, тьма очей наших, – простонал шут, потирая ушибленную коленку, – нас почтил визитом сам великий Конан.
Барон даже бровью не повел. Казалось, нагловатые и подчас двусмысленные остроты своего челядинца он воспринимал, как сызмальства привычный стрекот сверчка или жужжание мухи. А шут, судя по его унылой физиономии и потухшему взгляду, вовсе не рассчитывал на отклик.
– Я ждал тебя. – Барон снова осыпал Конана комплиментами и осведомился о его решении. У каждой створки двери стояло по стражнику, справа от золоченого кресла, втянув голову в плечи, напряженно внимал разговору первый сановник с лицом землистого цвета, жидкими седыми волосами и бесцветными глазами. Эти глаза ни на миг не отрывались от Конана. Первый сановник ждал его ответа.
Конан поклонился и заговорил как мог почтительно. Конечно, для него, скромного киммерийского воина, очень лестно получить такое предложение от самого барона Эгьерского, но…
И тут у него вдруг закружилась голова. И неукротимая ярость вмиг завладела мозгом, сердцем, каждым мускулом. Точь-в-точь, как тогда на берегу…
Будто во сне он видел меч в своей руке, искаженное страхом и изумлением лицо барона, шута, который схватился за голову и юркнул под золоченое кресло. Еще миг, и киммериец пришпилит барона к креслу, как бабочку. Но внезапно ноги точно свинцом налились, руки повисли, как плети, из разжавшихся пальцев выпал грозный клинок. Не в силах даже защититься, он увидел двух стражников, бегущих к нему. Его схватили за руки, повалили на пол. На вопли первого сановника в церемониальный зал сбежалась почти вся дворцовая стража. Конана быстро и умело связали, и вот он, еще не пришедший в себя, корчится на полу, а шут с лютой ненавистью во взоре попирает его ногой в остроносой матерчатой туфле.
С лица барона исчез страх, взгляд его был серьезен и задумчив.
– Развяжите его, – приказал он, когда Конан, осознав всю тщетность попыток освободиться, наконец утихомирился.
– Это неразумно, – возразил первый сановник. – Он покушался на драгоценную жизнь господина и по закону должен быть немедленно казнен.
– Закон на этом острове – моя воля, – отрезал барон. – Здесь не Зингара. Или ты этого еще не понял? Все прочь! Оставьте меня наедине с киммерийцем.
Стражники переминались с ноги на ногу, переглядывались в нерешительности.
– Но месьор… – залепетал первый сановник.
– Вон! Все! Пока я не распорядился построить новые виселицы! – Глаза барона метали молнии.
Здравый рассудок уже вернулся к Конану, и он был удивлен перемене, которая произошла с этим на первый взгляд хладнокровным человеком. Перепуганные стражники и первый сановник, пятясь, ушли из зала. Последним на цыпочках удалился шут и затворил за собой дверь. Конан, освобожденный от пут, лежал на полу, невдалеке валялся его меч. Пока киммериец вставал, барон приблизился к мечу, поднял и протянул тому, кто его только что едва не убил.
– Я не верю, что ты действительно хочешь моей смерти, – медленно проговорил он. – Ты должен рассказать всю правду.
Конан изложил все по порядку, не надеясь, что барон поверит в его наваждения. Случившееся ему самому казалось непостижимым, чего уж тут ожидать от человека, которого он только что едва не отправил на Серые Равнины? Но барон выслушал его внимательно и ни разу не перебил.
– Я знаю, что у меня есть тайный враг или враги среди близких людей, – произнес он по некотором размышлении. – Пока я очищал город от скверны, измена свила гнездо в моем дворце. Уже месяц я получаю косвенные доказательства… А теперь уверен еще и в том, что злоумышленники владеют магией. Колдуны – мои злейшие враги, и я их выведу на чистую воду. Я дал клятву богам истребить всю нечисть на этом острове и не отступлюсь от своего слова!
Барон сложил руки на груди и застыл посреди зала. От него веяло решимостью, и Конан поневоле восхитился мужеством и непреклонностью этого властелина. На острове вряд ли найдется человек, не желающий ему смерти, но барон упорно сражается один против всех во имя лишь ему понятной цели.
– Я не готов встать под твои знамена, но если способен чем-нибудь помочь, только скажи. – Конан, движимый внезапным порывом, посмотрел барону прямо в глаза и заговорил с ним просто, как воин с воином. – Я на твоей стороне. Ненавижу колдунов! Только победа в честной борьбе достойна уважения. К магии же прибегают только лживые, трусливые негодяи. И поэтому буду говорить начистоту. Нравится тебе это или нет, но я уверен, что без твоей жены здесь не обошлось.
«Кром! – воскликнул он мысленно. – Что я делаю? Или опять – наваждение?»
В этом Конан не был на сей раз уверен. Ему казалось, что он поступает правильно.
Барон удивленно поднял бровь.
– Моя жена? Да ты, верно, не в своем уме!
– Она мне предложила убить тебя. Пронзить мечом на сегодняшней аудиенции. Но я отказался, и тогда она, похоже, решила меня заставить… посредством магии. – Пытаясь добавить убедительности своим словам, Конан вновь перешел на торжественный придворный тон: – Месьор должен поверить, она очень опасная женщина.
Карие глаза увлажнились, на волевом лице застыла печаль. Барон долго молчал, а потом заговорил тоскливым, сдавленным голосом:
– Я не спрашиваю тебя, Конан, где, когда и при каких обстоятельствах ты успел переговорить с баронессой. – Он тяжело вздохнул и ссутулился, ладони прижались к глазам. Казалось, за эти мгновения он постарел лет на десять. – Соглядатаи и доброхоты не единожды доносили, что она неверна мне, но я не желал этому верить. Конан, ты нанес мне роковой удар! Я люблю баронессу… Я жизни ради нее не пожалел бы. И потому должен знать всю правду. Если я ее уличу в колдовстве, сожгу на площади, как ведьму! – Его кулаки сжались, в глазах сверкнул огонек безумия.
– Сегодня ночью, когда все улягутся спать, – продолжал он, – мы с тобой осмотрим дворец. Заглянем в каждую комнату, в каждый чулан, проверим чердак, подвалы и клети. Во что бы то ни стало надо найти логово, где колдунья прячет свои снадобья. Баронесса редко покидает дворец, и каждый раз стража докладывает мне об этом…
«Вот как? – подумал Конан, – А вчера и позавчера ему тоже докладывали?»
