Виталий Пищенко - Замок ужаса

Вероника продолжала всхлипывать, но в руки себя взяла.

— Дверь была широко раскрыта? — спросил я.

— Нет, — покачала головой девушка, — не больше, чем на ладонь.

— А свет в комнате горел?

— Да, я поэтому и вошла. Горел большой светильник на стене.

— У него еще такой резкий неприятный свет? — уточнил я.

— Да, но это когда он включен на полную мощность. Когда вполнакала — свет совсем не резкий.

— Так… И еще вопрос. Вспомните, Вероника, вы никого не встретили в коридоре?

Она отрицательно качнула головой, ответила очень уверенно:

— Нет.

— А шагов перед этим или шума не слышали?

Опять отрицательный жест.

— Я ведь визор слушала. Через наушники. Когда к дверям подходила, ребята пели под гитару, это помню хорошо.

— А где пели?

— По-моему, на балконе.

— И что вы сделали после того, как вошли в комнату Гюстава?

Опять слезы в глазах. Не скоро она станет прежней хохотушкой.

— Не помню… Я как увидела… Опомнилась уже на вашем этаже. Мне Оля говорила, что Борис — хороший врач. Вот я к нему…

— Спасибо, Вероника. Давайте я вас провожу до комнаты.

С кресла ее буквально снесло:

— Нет! Я боюсь!.. Лучше к ребятам…

Дверь скрипнула и в зал вошел Андрей. Очень вовремя.

— Ничего страшного, — ответил он на мой немой голос, — Борис был прав. Снотворное. Правда, доза довольно сильная, но жизнь Оли вне опасности.

— Слава богу, — облегченно вздохнул я. — Идите-ка, Вероника, вместе с Андреем к Боре. Может, помощь ваша понадобится.

Андрей, умница, все понял и увел девушку. Борис, конечно, и сам справится, зато ей помощь врача не помешает.

Обитатели замка размещались на первом этаже той самой пристройки, из рассказа о которой у меня в памяти осталась одна фраза: «двенадцатый век». Первая комната налево — Ольгина. Никого в ней нет, и делать мне там нечего. Рядом страшная дверь, будь моя воля, век бы я в эту комнату больше не заглядывал. Дальше комната Вероники, еще дальше — старичка-горниста, все время забываю его фамилию. Ну, а правая сторона — апартаменты артистов. С них и начнем.

На стук в дверь откликнулись моментально:

— Войдите!

Форейтор, лихой рубака, гитарист, знаток старинных песен и баллад.

— Скажите, Алексей, что вы делали после того, как Гюстав с Ольгой Ушли из зала?

— Сначала там же и сидели вместе со всеми. Потом вы с Андреем ушли…

— Прежде ушли Борис с Марианной и Вероникой.

— Да, правильно. Наш старичок Ройский пожаловался на усталость и отправился спать что-то около одиннадцати. Гюстав с Ольгой вышли из зала, если не ошибаюсь, в начале первого. Минут через десять ушли Борис с Марианной и вместе с ними Вероника. Потом вы с Андреем. Почти сразу после вашего ухода мы перебрались на балкон. Пели песни, шутили… Потом, когда услышали шум, прибежали.

— Вы находились на балконе все четверо, и никто не уходил?

— Почему не уходил? Яцек сходил за курткой, я выходил, Павел.

— Надолго?

— Мы с Павлом минуты на три-четыре, не больше. Зашли ко мне и сразу назад. А Яцек чуть побольше ходил, его комнаты дальше по коридору.

— Уходили вместе?

— Нет. Яцек — сразу после того, как на балкон перебрались, а мы — минут за двадцать до того, как шум услышали.

— В коридоре никого не встретили?

— Нет.

— А Яцек?

— Не знаю. Он ничего не говорил.

Павел. Высокий, худощавый, на редкость гибкий парень.

— Вы здесь давно работаете?

— Первый год. Работой в полном смысле это не назовешь. У нас с Алексеем практика, а Яцек с Маруфом только институт закончили. Им Гюстав предложил в музее работать, они согласились, приехали осмотреться. Ну, а мы за ними.

— Давно дружите?

Улыбка на лице. Совершенно естественная, открытая. Похоже, дружба здесь настоящая. Как у нас с Андрюшкой. Но улыбки уже нет. Вспомнил о происшедшем и мигом стер ее с лица. Наверняка мучается сейчас, корит себя за легкомыслие. Отсюда и сухой тон ответа:

— Давно.

— Расскажите-ка, Павел, что вы делали после того, как мы ушли из зала.

Рассказывает подробно, старательно вспоминая все мелочи. Но ничего нового в дополнение к рассказанному Алексеем не узнаю. Грустно.

Яцек. Сидит сгорбившись, катает в ладонях бокал с темной жидкостью. Заметив мой взгляд, пояснил:

— Борис налил какую-то настойку. Вкус мерзкий, но успокаивает.

Отставив бокал, резко вскочил, сжал кулаки:

— Ну, кто, кто мог это сделать?

— Вы давно знакомы с Гюставом?

— Третий год. Он у нас в институте читал лекции. Такой человек!

— Он… крупный ученый? — Слово «был» я так и не решился произнести.

— Какое это имеет значение? И что значит — крупный, мелкий, средний? Люди к нему тянулись, понимаете? Легко с ним было, интересно. Задаст, бывало, вопрос, или идейку подкинет, мелкую вроде, незначительную. А начнешь думать сопоставлять давным-давно известные факты — глядь, а за ними что-то новое… А как он радовался, когда у нас что-то получалось! Да и не только у нас… Знаете, я всегда думал, что история — это для него временно, хотя и любил ее Гюстав беззаветно. Так же как и Ольгу. Только все равно, дорога его мне по-другому представлялась. Каким Учителем он мог стать! И вот… Найдете вы этого?

— Найдем. Только помоги. Скажи, ты уходил от ребят с балкона?

— Да. Зашел в комнату, взял куртку и сразу вернулся.

— Когда это было?

— Да практически сразу, как вы ушли. Точно, когда я вышел в коридор, вы с Андреем поднимались по лестнице на второй этаж. Андрей чуть впереди, вы — сзади.

— Когда возвращался, никого не видел.

— Нет.

Маруф. Самый низкорослый из четверки, но плотный и подвижный, словно шарик ртути.

— Что входит в твои обязанности? Кроме участия в спектаклях, конечно.

Улыбка широкая, чистая. И почти мгновенно — та же реакция, что и у Павла. Эх, мальчики, какой удар нанес вам негодяй, забравший жизнь Гюстава! Да разве только вам? Об Ольге даже подумать страшно… Потом, все потом, сейчас все внимание ответам Маруфа.

— Мы с Павликом готовили расчеты для проведения раскопок. В основном внизу, там, по мнению Гюстава, могли остаться развалины города.

— И как вы это делаете?

— По-разному, — пожал плечами Маруф. — Вообще-то археология — наука консервативная. Лопатка, совочек, кисточка — без них никуда. Гюстав любил повторять, что руки человека — самый лучший инструмент, что бы там ни изобрели ученые. Но аппаратура, конечно, появляется. Тот тайник мы с помощью рентген-излучателя нашли.

— Ты имеешь в виду тайник, где была шкатулка с перстнем?

— Ага. Гюстав с Ричардом долго спорили, где он может быть. А излучатель — раз, и высветил! И дверь в подземелье так же нашли. Я вообще-то люблю с техникой возиться. Гюстав на меня и охрану замка возложил.