Александр Мазин - Фаргал. Трон императора
Палач приложил иглы к плечу осужденного, ударил молотком. Брызнула кровь. На худом лице юноши не дрогнул ни один мускул.
Тряпкой палач смахнул кровь, потом обмакнул лоскут в черную жидкость в склянке и прижал к окровавленному плечу.
Лицо приговоренного осталось неподвижным, но зрачки расширились и на узком высоком лбу выступило несколько капель пота.
Помощник Управителя удовлетворенно улыбнулся. Не зря он выложил за парнишку целый золотой!
Палач одел на запястье правой, той, что должна была быть отрублена, руки юноши стальное кольцо с цепью в два локтя длиной, запер замок, а ключ передал человеку с браслетом.
— Дать тебе стражников, господин? — спросил законник.
— Управлюсь! — сказал человек с браслетом, принимая второй конец цепи.
Законник не усомнился. Помощник Управителя был на голову выше и вдвое массивнее нового царского раба. И вооружен изрядных размеров мечом.
— Старшина, следующего! — провозгласил законник.
— Пойдем, парень! — сказал здоровяк, натягивая свой конец цепи. — Не горюй, тебе всяко получше, чем ему!
И кивнул в сторону помоста, над которым раскачивался труп.
Юноша промолчал. Серые холодные глаза. Непроницаемое лицо, покрытое грязью и свежими ссадинами.
«То, что надо!» — еще раз похвалил себя помощник Управителя.
И они покинули площадь.
Император Карнагрии соскочил с колесницы, опершись на плечо Люга, и пешком проследовал на храмовое подворье. Жрец Ашшура, чье облачение было куда более пышным, чем одеяние царя, выступил ему навстречу. Алые, спешившись, оттеснили в стороны столпившийся у входа в храм народ. Жрец трижды поклонился: на северо-запад, запад и юго-запад. Там, в сотнях миль от Великондара, уходили в небо на десятки тысяч локтей неприступные горы
Ашшура. За ними лежала облачная страна богов. Жрец гордо выпрямился. Сейчас он от имени Великих приветствовал царя и не ему, а императору следовало склонить голову. Фаргал отвесил ритуальный поклон и, не дав жрецу разразиться речью, решительно направился в храм. Для него, Фаргала, боги делились на земных, таких, как Яго, Аш и кое-кто еще; и небесных, вроде Ашшура. Последние в дела людей практически не вмешивались, поэтому царь не считал нужным уделять им больше положенного законами Карнагрии.
Глава четвертая
Помощник Управителя Гладиаторского Двора и новый царский раб остановились у высоких бронзовых ворот, которые подпирали два стражника.
При виде человека с браслетом, один из них вяло салютовал и без спешки отодвинул засов.
В глазах новоиспеченного раба на миг вспыхнул интерес: не так часто встретишь ворота, которые запираются снаружи.
— Заходи! — помощник Управителя подтолкнул юношу в спину.
За воротами оказался просторный двор, вымощенный булыжником.
Пустой, если не считать раба, шаркающего метлой по камню, и мальчишки, драившего медный котел у сточной канавы.
Бронзовые ворота с хорошо смазанными петлями бесшумно сомкнулись позади. Помощник Управителя решительно зашагал к строению у дальней стены. Подойдя, он толчком распахнул окованную железом дверь и знаком приказал своему подопечному: входи!
Они оказались в небольшой светлой комнате с овальными окнами. Мужчина достал ключ из кармана на поясе и снял с юноши цепь.
— Меня зовут Хар-Руд! — сообщил он. — И ты можешь звать меня: Хар-Руд. Наедине. В иное время: господин Хар-Руд! Кстати, — он усмехнулся, — я до сих пор не знаю, умеешь ли ты говорить?
— Да.
— Хорошо. Может, у тебя и имя есть?
— Да, — сказал юноша гордо. — Кэр, мое имя!
— Кэр? — удивленно переспросил помощник Управителя. — А я думал, ты — эгерини?[3]
— Почему? — спросил юноша.
— Время твоих вопросов еще не настало! — строго произнес помощник Управителя. — Есть хочешь?
— Да. Очень!
«Нет, ему не больше пятнадцати!» — подумал Хар-Руд.
Он приоткрыл дверь, что вела внутрь дома.
— Мукэ! — рявкнул он. — Подай мне еды на двоих! И пива! Нет! Принеси-ка лучше два кувшина розового вина, того, что осталось с ночи! И не допусти Ашшур, чтоб вина стало меньше!
— Ясно, хозяин! — отозвались изнутри.
— Садись, Кэр! — помощник Управителя положил на плечо юноши ладонь и вынудил опуститься на скамью. — Это — Царский Гладиаторский Двор! Судьбу, которая тебя ожидает, многие сочли бы незавидной. Но не все!
Серые глаза юноши, не мигая, смотрели на помощника Управителя. Угадать по ним, что творилось у парня внутри, было невозможно.
— Конечно, — продолжал Хар-Руд, — на Арене умирают чаще, чем на виноградниках! Но зато и к славе от нее поближе! Ты, Кэр, — добрый клинок! Я сразу понял! Болит? — он указал на вспухшее клеймо.
Кэр пренебрежительно передернул плечами.
— Знаю, что болит! — сказал Хар-Руд. — Помню!
Он приподнял рукав туники. На наружной стороне плеча помощника Управителя был вытатуирован Коронованный Лев Карнагрии.
Его молодой собеседник никак не прореагировал.
— Скажу больше, — доверительно произнес бывший гладиатор. — Сам царь Фаргал — ты видел его сегодня — когда-то сражался на Арене! Отсюда — к Кедровому Трону! Недурно, а?
И вновь лицо юноши осталось невозмутимым.
«Что за парень, — подумал Хар-Руд. — Никогда не видел подобного!»
— Царь мог бы тебя помиловать! — сказал помощник Управителя. — Но не помиловал! Поэтому я выкупил тебя! Грех, если такой, как ты, закончит путь, болтаясь на грязной веревке!
— Почему?
— Ты спрашиваешь? — воскликнул Хар-Руд.
В этот момент вошел слуга. С огромным подносом.
— Помоги ему! — приказал помощник Управителя.
И Кэр принялся переставлять на покрытый скатертью круглый стол блюда, плошки, кувшины с вином…
— Потрапезничаем! — с чувством произнес Хар-Руд.
И слуге:
— Что лыбишься? Пошел вон!
Кэра не потребовалось приглашать дважды. И набросился на еду он с такой скоростью, что Хар-Руд расплылся в улыбке. Еще помощник Управителя заметил: юноша ест не руками, как это принято у простонародья Карнагрии, а пользуясь двумя ножами, как самериец или кушога.
Когда первый голод был утолен, Хар-Руд подлил Кэру вина и сказал:
— А теперь, парень, выкладывай, как ты угодил к законнику! С самого начала, парень!
— Наставник привез меня сюда! — сказал юноша, проглотив очередной кусок дымящегося пряного мяса и запив его вином из чаши.
— Наставник сказал: «Тот не жил, кто не видел Града Чудес!»
— Неглупая мысль!
Юноша пожал плечами:
— Говорят, был еще какой-то обет. Наставник привел меня в этот город, чтобы я исполнил его!
