Руслан Михайлов - Кроу. Суровые земли
— Отзывают в Альгору мой десяток. А сюда отправляют три десятка других стражей, во главе над ними поставят сотника Вурриуса. Плохо твое дело, Малой.
— Не понял…
Глубоко вздохнув, десятник яростно потер виски ладонями, забросил в сумку еще пару предметов, заглянул в глаза Кроу и начал говорить:
— Вурриус воин справный, честный, опытный. Ветеран. Во многих кампаниях боевых участие принимал, до тысячника дослужился. Ему уже следующее звание прочили, вот-вот на белого коня сесть должен был, и тут вдруг ни с того ни с сего вновь упал до десятника! Представляешь? С поста тысячника из северного столичного гарнизона рухнуть до положения вечно разъездного десятника, как я? Знать бы еще почему… слухов столько было, что словами не передать и на бумаге не описать — перо сотрется, а чернильница пересох-нет и треснет. Правда, потом Вурриус опять поднялся до звания сотника, но к городам его с тех пор не приближают. Вечно он в разъездах, вечно колесит по пыльным дорогам и торит новые тропы. Но не это для тебя главное, а то, что гражданских он на дух не переносит. Защищает их, но не любит. И твердо считает, что в военные дела гражданскому лицу нос совать не след! Понял?
— Плохо дело, — не стал скрывать подступившего уныния гном. — Плохо…
— Еще как! Нет, я тоже не позволю в своем десятке гражданскому заправлять, тут уж без обид, Малой.
— Да что там…
— Но это если дело приказов касается, управления, наказания и других внутренних дел. А вот дрова принести, с работой по хозяйству помочь — такую помощь я завсегда с радостью приму и от души отблагодарю. Но это я. А Вурриус считает, что всеми делами должны заниматься сами стражи. По наряду. И что с посторонними лицами воинам разговаривать не след, ибо сие только вред несет. Поэтому вот тебе мой совет, Малой, совет как другу.
— Спасибо! — погрустнев, поблагодарил игрок. — Что другом назвали.
— А так и есть, — улыбнулся десятник, хлопнув гнома по плечу — Так и есть. Ну да встретимся еще. А мой совет выслушай: если есть какие дела незавершенные или просьбы невысказанные к стражам аль ко мне — решай и спрашивай сейчас. Вурриус прибудет через пару часов. В твои дела он лезть не станет, а вот со стражами болтать аль работы какие, с гарнизоном связанные, выполнять — не позволит. Разве что строителей стерпит, ибо их работу воины не осилят по незнанию. Но тебя будет гнать отовсюду нещадно. И не важно ему, что ты первый местный житель. Однако так скажу — случись плохое что, пожар или набег, — на помощь воины придут, как и прежде, тут Вурриус строг. Поэтому, дружище, присядь сейчас на камушек, обхвати головушку ладонями, обдумай все, припомни, а затем начинай бегать так, ровно у тебя пожар в желудке. Времени у тебя в обрез — чуть больше часа. Если надо что уладить — улаживай сейчас. Все, беги!
— А я… — приподнялась рука Кроу с кувшином пива.
— Никак, — пожал плечами старый воин. — Никак. Беги, Кроу, беги! Время не ждет!
— Хорошо! — едва не простонал гном и, не став более задерживать доблестного десятника, выскочил на улицу. Где сразу последовал совету знающего стража и, плюхнувшись на землю, обхватил голову ладонями и принялся напряженно думать.
Так его за ногу! У него было не просто «несколько дел и делишек», а чертова прорва «делишек, дел и великих делищ», связанных со стражами. И тут ему дали чуть больше часа… тут завыть впору с горя…
Под завывание цифровых шестеренок мозг лихорадочно быстро «просеял» сквозь гущу рутины связанные со стражами дела, и гном быстро сообразил, что начинать следует с самого «вещевого» и «денежного». А он только что за дополнительное пиво рассчитался! И деньги ушли! А следующий заработок только вечером… а деньги нужны сейчас…
Первая мысль, мелькнувшая словно проблеск молнии во тьме, — склад стражей! Кроу уже несколько «перерос» имеющиеся там «раритеты» и «штуки», но запас инструментов, еды, материала, оружия лишним бы не оказался! Вот только склад если и откроют, то только после ясно высказанного одобрения десятника — а тот сейчас дико занят собственными сборами и подготовкой отчетности. И даже пробовать не стоит его отвлечь — только вред нанесешь.
И посему самое сладкое, потенциальный «десерт», Кроу оставил на потом, первым делом занявшись обычными стражами, решив действовать по давным-давно испытанной методике, коей его научил один из старых игроков — легенды своей эпохи. Методика называлась «Муа-Туа» и расшифровывалась как «молчаливый улыбчивый абориген и тупой улыбчивый абориген». Те, кто знал об этой простой методике и обладал при этом долей фантазии, радостно и незаслуженно прозвали сию технику «словесный муай-тай», что абсолютно не соответствовало действительности. Хотя и в «Муа-Туа» имелось несколько «данов» и спецнаправлений в зависимости от случая. Прибегать к технике гном не любил, но знал, что существовали невероятные профи в этом деле — хотя Кроу и сам мог бы многих за пояс заткнуть. Не зря же в свое время изучал азы системы Станиславского…
Действовала техника просто и с наибольшим шансом на успех при положительной репутации с объектом воздействия.
— Привет, Лукко, — расплылся в широченной улыбке Кроу, подходя к одному из стражей и красуясь босыми ногами, латаной-перелатаной одеждой нуба, веревочным поясом и потрепанной корзинкой, набитой подковами и наконечниками для стрел собственного изготовления.
— Привет, Кроу! — ответил улыбкой на улыбку воин.
— Слышал, вы сегодня уезжаете…
— Да! Сменяют нас.
— И не свидимся больше, — загрустил Кроу, тихо улыбаясь, утирая глаза ладонью и скорбно смотря на далекий горизонт.
— Ну… что ж ты так сразу, — переполошился страж. — Может, и свидимся! Мы люди дорожные, на месте не сидим! Свидимся!
— Дай-то боги, дай-то боги, — закивал гном, ожесточенно гремя железками в корзинке и выуживая одну подкову. — Вот, на память тебе небольшой от меня дар, друг Лукко! Подкова! Сам сковал! По нашим поверьям, подковы удачу приносят!
— Э-э… — Дюжий воин принял на жесткую ладонь неказистую выковку. — Благодарю, друг Кроу. Благодарю.
— На память! — повторил гном. — Как увидишь подкову — так меня и вспомнишь, Лукко! Ну, я пошел… с другими тоже попрощаюсь…
— Постой, Кроу! Вот! Возьми мой нож! — В руку игрока втиснули рукоять обычного воинского ножа с толстым лезвием, рукоятью, обтянутой жесткой дубленой кожей, и такими же ножнами, — На память…
— Да ты что… это уж слишком… я тебе простую подкову, а ты мне такую вещь…
— Бери-бери! Хороший нож! Как увидишь его — может, и вспомнишь про стражника Лукко. А?
