Павел Корнев - Спящий
– Хорошая попытка, – скептически улыбнулся старший инспектор. – Но позволю себе усомниться в ваших словах.
– Сомневайтесь сколько вам угодно. Вопрос в том, усомнятся ли в них присяжные. При задержании у меня изъяли «Цербер». Проверьте по журналу продаж магазина «Золотая пуля». Я купил его как раз в те дни.
– Леопольд! – хлопнул ладонью Бастиан Моран. – Достаточно лжи! Модель пистолета, из которого были произведены выстрелы, не поступала в открытую продажу! Вся партия была направлена прямиком в Новый Свет! В магазине вам дать подобный пистолет в руки попросту не могли!
– А что скажете об оружейном рынке на пьяцца Архимеда? – прищурился я. – Помню, однажды во время облавы мы изъяли там крупнокалиберный «гатлинг», украденный во время ремонта с армейского дирижабля!
Старший инспектор шумно вздохнул и забарабанил пальцами по столу. Теперь в его взгляде читалась откровенная ненависть. Оно и немудрено – названная мной оружейная барахолка была давнишней головной болью полиции метрополии, и если пропавшие по дороге в Новый Свет пистолеты где-то и могли всплыть, так это там.
– Значит, на рынке… – протянул Бастиан Моран некоторое время спустя. – Но лавку, где смотрели пистолет, разумеется, не помните?
– Я даже не знаю, какой именно из пистолетов вас интересует. Бродил там несколько часов.
Моран вдруг резко подался ко мне и произнес:
– Я знаю, Леопольд, что это были вы!
– Присяжные обычно с недоверием относятся к интуиции полицейских, – спокойно ответил я, хоть сердце так и дрогнуло, а на спине выступила испарина. – А вот в предубежденность полицейских к задержанным они, напротив, верят чрезвычайно легко. Вы предубежденно относитесь ко мне, старший инспектор. И теперь это зафиксировано в вашей записи.
– Вздор! – коротко выдал Бастиан Моран и в очередной раз хлопнул ладонью по столу. – Вы убили индусов. Я знаю это наверняка. И у меня достаточно улик, чтобы доказать это!
Я откинулся на спинку стула и попытался скрестить на груди руки, но этому помешала натянувшаяся до предела цепь, которой были прикованы к столу наручники.
– Позвольте усомниться в ваших словах. Вы не впервые выдвигаете против меня ничем не обоснованные обвинения, старший инспектор. Ведь так?
Мои слова угодили точно в цель. Бастиан Моран покраснел от бешенства, но все же сдержался и не отвесил затрещину, что непременно проделал бы в подобном случае с обычным арестантом.
– Мои обвинения, Леопольд Орсо, – официальным тоном произнес он, – были обоснованны и тогда, и сейчас!
– Вы это серьезно? – опешил я. – До сих пор подозреваете меня в убийстве Левинсона?
Управляющий столичного отделения Банкирского дома Витштейна был растерзан оборотнем, и Бастиан Моран поначалу заподозрил, будто это моих рук дело. Даже железное алиби не разубедило старшего инспектора, лишь проведенный полицейским медиком анализ крови вынудил его отказаться от предъявления официального обвинения.
Да – тогда я еще не являлся полноценным оборотнем, как не был им и сейчас. И никакой анализ не сможет показать обратное. Пусть часть способностей, вроде инстинктивного уклонения от серебра, и сохранилась, но этот благородный металл больше не был способен отравить мой организм. Кровь не вступит с ним в реакцию ни при каких обстоятельствах.
Бастиан Моран поджал губы, но от прямого ответа на вопрос уходить не стал.
– Да, виконт. Я до сих пор подозреваю вас в причастности к смерти Левинсона! – заявил он после недолгого молчания.
– Но ведь именно я застрелил его убийцу! Я лично сделал это!
– На допросе оборотень мог рассказать об истинных мотивах своего преступления, а вы убили его. Очень удобно, не находите?
– Об истинных мотивах? Разве Прокруст когда-либо нуждался в мотивах?
– Бросьте, Леопольд! – отмахнулся Бастиан Моран. – Мы установили личность застреленного вами оборотня, во время нескольких преступлений Прокруста он дожидался смертной казни в Килмэнхеме! Сбежать ему удалось уже позже!
– Чего вы хотите от меня, старший инспектор? – прямо спросил я.
– Правды!
– Вы ее услышали.
Моран раскрыл папку и небрежно перекинул мне одну из лежавших там фотографий. Я взглянул на снимок и невольно вздрогнул. С листа на меня смотрели мертвые черные глаза индуса. Но напугало вовсе не это, не по себе стало из-за раздавленной гортани покойника. Раздавленной моей собственной рукой.
– И что это за несчастный? – спросил я, подавив нервную дрожь.
– Это одно из тел, рядом с которыми была обнаружена гильза с вашим отпечатком, – пояснил Бастиан Моран.
– С фрагментом отпечатка, – машинально вставил я, но старший инспектор пропустил мою ремарку мимо ушей.
– А вот этот снимок, – выложил Моран следующую фотографию, – был сделан в доме Левинсона. Как видите, характер ранений погибшего в июне индуса и охранника банкира полностью совпадают. Более того, я поднял из архива снимки жертв Прокруста…
– Довольно! – не выдержал я. – Чего вы от меня хотите? Говорите прямо!
– Правды!
– Я все сказал.
– Я знаю, что это вы, – прямо заявил Моран. – Это вы, Леопольд Орсо, убили индусов и вы, без всякого сомнения, причастны к убийству Левинсона. Не знаю, зачем и как, но будьте уверены – это лишь вопрос времени. Я остановлю вас, чего бы мне это ни стоило!
– Мне нужен адвокат.
– Адвокат не поможет! – отмахнулся старший инспектор. – Вы никогда больше не выйдете на свободу, уж поверьте – я об этом позабочусь!
Во рту появилась противная кислинка, но я пересилил себя и усилием воли прогнал подступившую панику.
– У вас нет улик, а сравнение отпечатков было проведено не по правилам. Ни один суд не примет это в расчет. Отпечаток зубов убитого мною оборотня совпал с одной из посмертных ран служанки Левинсона. И к тому же, если я оборотень, давайте пойдем самым простым путем и сделаем анализ крови. В прошлый раз он ничего не показал!
– Всему свое время, – нахмурился Бастиан Моран. – Проведем и анализы. Я лично разрежу вас на мелкие кусочки, но добьюсь правды.
– Звучит как угроза.
Старший инспектор поднялся из-за стола, выключил фонограф и вынул из него валик.
– Да неужели? – обернулся он ко мне с недоброй ухмылкой. – Что навело вас на эту мысль?
Ответить я не успел. Резким толчком распахнулась дверь, и в камере в один миг стало тесно и невыносимо душно, хоть к нам и присоединился один-единственный человек.
Главный инспектор полиции метрополии Фридрих фон Нальц был стар и лицом походил на туземного идола, вырезанного из древнего соснового корневища. Отблеск бесцветных глаз был явственно различим даже в ярком свете электрических ламп, а исходящий от старика призрачный жар заставлял воздух колебаться вокруг него раскаленным маревом.
