Ярче, чем Жар-птица - Диана Анатольевна Будко
– Ваша светлость, боитесь своих воспоминаний? Не надо, Туллий, нам с тобой это никогда не простится. Я сюда прихожу, и она как живая. – Он послал воздушный поцелуй в сторону картины. – Любимая моя, скоро я вернусь. Жди меня. Не скучай.
– Если так скучаешь, могу обеспечить поездку на остров в один конец. Тем более повода и не надо.
– Не дождешься, я отправлюсь туда, но только убедившись, что ты там поселился. Ни секундой раньше, – цепляясь за мебель, как будто нарочно демонстрируя свою немощь, мужчина приблизился к Туллию. – Даже если я буду лежать неподвижный, беспомощный и одинокий в своей постели, я все равно буду молить Создателя, чтобы ты сдох хоть на секунду, но раньше.
– Приятно, что хоть кому-то в жизни я так дорог. Только вот о тебе я не имею обыкновения мечтать. – Туллий театрально запахнул плащ и, невзначай толкнув собеседника, перешел на другую сторону комнаты. – Проваливай.
Мужчина что-то проворчал себе под нос и удалился. Туллий дождался удара входной двери и вышел из гостиной. Он не стал задумываться над словами этого человека. Самое лучшее – не вспоминать ни о чем, иначе можно невольно прийти к мысли: неужели в тот легендарный день он умудрился сделать что-то еще более ужасное, раз даже собственное тело отказывается в это поверить.
Туллий стремительно вошел в зал, озаряемый несколькими свечками. В искусно созданном полумраке можно было разглядеть собеседников, но не обстановку, и это никак не выдавало ничьего присутствия в замке.
– Ваша светлость, – низко поклонился Щещ. – Простите мою дерзость. Разрешите представить: к вашим услугам кудесник Хабмер…
Глава 10
Половина правды
– Оставьте нас наедине.
Щещ еще раз поклонился и, шикнув на своих подчиненных, вмиг испарился с ними из зала.
Туллий непроизвольно облизнулся, как довольный кот, и потер руки. Ему стало трудно дышать. Как ни крути – удача улыбнулась ему впервые за довольно долгое время, а разговорить кудесника – вопрос ближайших пятнадцати минут, самое большее часа.
Преисполнившись трепета, принц приблизился к Хабмеру и, склонив перед ним голову, произнес:
– Позвольте вас поприветствовать, глубокочтимый кудесник Хабмер. Я не знаю, как выказать вам все те чувства, что вызывает у меня эта встреча. Тем более что я так долго о ней мечтал. С того момента, как мы с вами познакомились с помощью дивного блюда.
– К сожалению, не могу ответить вам тем же. Зачем вы притащили меня сюда?
– Внутренний голос подсказал, что иначе никак. Вы все странствуете. Все мимо Балтинии. Теперь заехали навестить свою племянницу в Аквалию. Не мог же я упустить шанс передать свое приглашение погостить у меня?
– Обычно их высылают или приносят, а не тащат адресат против воли к себе. Известно ли вам…
– А ваша ученица – девушка воспитанная. Никогда не дерзит мне в ответ. Где она этого нахваталась? Ума не приложу. С таким-то учителем.
– После того, как ваши люди меня схватили, вы еще смеете рассуждать о манерах?
– Приходится. Ладно, мне не привыкать. Я, знаете ли, все время поступаю вопреки своим желаниям. Не имею никаких привилегий. А с вами разок так поступили – и все, сразу же трагедия тысячелетия.
– Догадываюсь, зачем я вам нужен. Только я не собираюсь снимать с вас никакие заклятья. От вас надо защищаться. Только безумец на это отважится. Любой здравомыслящий кудесник, конечно же, не волшебник, а именно кудесник, такое сразу видит и предпочитает не замечать.
«Неудивительно, что к нему так относятся среди кудесников. Он ведет себя как самый настоящий деревенский целитель. Только что для эффекта не помахал у меня перед носом тухлой вороньей лапой. А то я об этом не думал. Если бы на меня наложили заклятье, от которого все живое мрет, я бы давно сам сдох. Это мне еще когда объясняли…» – Слова кудесника Хабмера шокировали Туллия, но он взял себя в руки и продолжил:
– Не понимаю, о чем вы, но вопрос в другом. Я знаю, что у вас пятеро племянниц-сирот. Из них только две замужем. У одной внебрачный ребенок. Никто не торопится на них жениться, у них нет приданого. Мне думается, это несправедливо. Уважаемый кудесник живет в долгах, а не в почете. Племянницы не пристроены. Я уже молчу о трех племянниках, которым вы помогаете…
– Я никак не могу на это повлиять, – чуть помедлив, с грустью ответил гость.
– Мне известна вся ваша история… Как вас до сих пор не принимают всерьез… Ученики, как известно, не всегда приносят деньги, да и у вас их сейчас нет. Это невольно сказывается на доходах… А ваша старшая племянница… Она бедная вдова с двумя детьми.
– Зачем вы мне обо всем этом напоминаете?
– Мне хочется попробовать исправить это, точнее – поступить так, как гласит народная мудрость: не дать вам рыбу, а подарить удочку.
– С чего вы так ко мне благоволите? Дело в Ирис?
– Верно. Я предлагаю самую простую комбинацию: ваша ученица в обмен на ваших племянниц. Я дам вам удочку – пять мешков золота – ваше дело, пустите вы ее на растопку или поймаете огромных лососей. Не настаиваю ни на чем. Поступайте как заблагорассудится.
– Моя ученица уже у вас на службе, чего вы от меня хотите?
– Мой вопрос остался без ответа. Я хочу узнать о ней все. Все, что вам известно.
– Я не имею права это разглашать.
– Не будьте ханжой. Этот мир всегда относился к вам с предубеждением. Я помню, как о вас отзывался кудесник Гульри: что вы умеете только гнать мышей!
– Старый кретин, он позеленел от зависти, когда увидел Ирис во время экзамена. Сказал, что никогда не простит себе того, что упустил по собственной глупости такой бриллиант.
– Вот. Расскажите мне побольше, и вам никогда не придется ни в чем нуждаться. Что толку в соблюдении правил сословия, которое не оказывает вам должного почтения?
– Но я ему принадлежу.
– Ваша ученица больше никак с вами не связана. Она – самостоятельная волшебница и не нуждается в вас. А ваши племянницы будут ухаживать за вами до последнего вздоха. Подумайте… Здесь нет предательства. Исключительно здравый смысл.
– Она плохо справляется?
– Отнюдь. Она придворная дама, единственная волшебница на всем острове. Поэтому я и хочу знать о ней все.
– Это лучше любых рекомендаций.
– Конечно, но откуда это взялось? Помните, я ведь тоже был когда-то учеником кудесника, и небесталанным. Все еще помню, как отличить посредственность от гения.
– Это останется между нами?
– Конечно. Поймите, я не желаю ей
