Как закалялась сталь - 2057. Том 2 - Елизавета Огнелис
О, сколько раз Марат проигрывал этот миг в голове, и вот он настал. Честный бой. Несколько секунд. Смерть.
— Я все помню, — только и сказал он.
И вот он один. Тело Барсука истончается, словно соткано из пара. Еще несколько секунд — и Марат вообще один. Даже мечей нет. Что теперь? Наверно надо вытаскивать сюда девчонок.
— Руку, — сказал он грубо, и взяв первую попавшуюся, практически потащил, а потом впихнул в портал. Есть контакт. Теперь следующую. Но не тут то было. Рука Марата легко проходила и туда и обратно, но вот Диана-Охотница вскрикнула от неожиданности.
— Дурак! — выкрикнула она. — Пусти! Руку оторвешь!
Марат разжал пальцы. Вот тебе раз. Сзади кто-то есть. Одним движением он прыгнул вбок, и только потом развернулся. Убью гада! Но Барсука, как он ожидал, не было. Были два меча, воткнутые в землю. И щенок, маленький такой мохнатый карапуз, комок черной шерсти на толстых лапах. Марат знал как его зовут.
— Маркиз? — произнес он изумленно. — Ты же умер.
Много лет назад у них была собака. Помесь лайки и овчарки, здоровенная махина с розовым носом. Звали её Гея. Все местные кобели бегали к ней, ровно через год после того, как она перекочевала еще щенком из квартиры в городе — в деревню к Марату. Гея «давала» всем. И принесла аж девять щенков. Стояла около конуры, гордая и властная. Смотрите, любуйтесь. Завидуйте. Девять.
Девять!
Семерых Марат утопил в ведре в тот же день. Налил воды в одно ведро, забросил туда семь комочков, и накрыл-прижал другим ведром. Подождал минуту, вторую. Потом взял лопату, выкопал ямку позади огорода, и вылил туда то, что осталось в первом ведре. Закопал. Обычная процедура. В деревне постоянно кто-то умирал, и не по своей воле. Гуси, телята, свиньи, куры, кролики, котята, мышата, крысята, колорадские жуки. Непрерывный конвейер смерти, не прекращающий свое движение веками. Ничего особенного.
Остались двое. Цезарь, черный как смоль, и Маркиз, тоже черный, но с подпалинами на животе. Самые крупные, доползли до мамкиного брюха первые, остальные семь братьев и сестер опоздали. Один из этих двух должен был жить. Один должен был поехать в соседнюю деревню, к давнишнему знакомому, Николаю-трактористу, у которого полгода назад издохла старая собака, и который ждал новую, именно из приплода Геи.
Николай выбрал Цезаря. Это произошло через месяц. Маркиз и Цезарь уже были крупнее самого большого кота в деревне, росли быстро, и нрав проявляли крутой. Гея сама то в год от роду весила под три пуда, валила человека, просто встав ему лапами на плечи, а эти монстрики обещались быть еще больше. Но остаться должен был только один. Когда Николай забрал Цезаря, Маркиз остался. Один.
Маркиза было уже не засунуть в ведро — слишком большой. Марат позвал его с собой, к пруду. Щенок резво побежал следом. Гея визжала, задыхаясь на цепи, как будто ей перерезали горло. Марат взял щенка за загривок, и погрузил в воду, и держал до тех пор, пока он не перестал дергаться. И даже когда перестал — держал еще минуту, или две. Чтобы наверняка.
Вот теперь он здесь. Они оба здесь. Маркиз и Марат. Кто важней — человек или щенок? В одно мгновение Марату захотелось взять щенка на руки и шагнуть в проем Портала. Это было бы правильно. Наверно.
Потом он поднял голову и посмотрел на лица своих воинов. На их испуганные рожицы, как один с приоткрытыми ртами, с выражением ужаса на лице. Не отрывая взгляда от округлившихся глаз Дианы, он поймал голову щенка в руку. Резкое движение. Щенок заскулил от боли и перевернулся. Тогда Марат прижал его левой, и крутанул еще раз.
— Руку, — сказал он еще грубей, прокаркал, как ворон. Охотница отшатнулась. Наплевать. Десяток рук сразу заменили ее кисть.
Еще одна. Нормально, все нормально. Он — командир армии, комиссар сводного отряда, он не предает своих бойцов. И не разменивает их, даже на породистых щенков.
И опять сзади кто-то есть. Барсук? Ну, давай, сволочь, появись!
— Шпак? — Марат сделал два шага назад от неожиданности. — Андрюха, это ты?
Шпаков Андрей. Один из Братства, тот, с кем они уходили из города вместе с Двадцать Четвертым. Мужлан, стодвадцатикилограмовый богатырь, настоящий товарищ и друг Марата. Человек, с которым они три года делили кров, еду и последнюю затяжку. Отец — русский. Мать — якутка. Марат всегда восторгался его мощью, его неодолимой, нечеловеческой силой, и упорством, что в труде, что в спорте. Широко распахнутые голубые глаза…
— Марат? — произнес Шпак с изумлением. — Это ты? Мы сколько с тобой не виделись, дружище?
— Шпак!
Они обнялись, прижимаясь друг к другу, как будто любовники после долгой разлуки.
— Шпак!
— Маратище!
— Да елки палки, ты совсем седой!
— Да ты сам на себя посмотри!
— У тебя сколько, ёшкин сарафан?
— Трое!
— И у меня, прикинь, трое!
— Ах ты толстая якутская жопа!
— Да сам ты тощая татарская задница!
— Двадцать лет?
— Да какое там, считай двадцать пять!
— Господи, Маратище!
— Кром и сталь, Шпак!
— Кром и сталь, Марат!
Глава 27
Они обнимались еще минуту, и оторвались наконец друг от друга, задыхаясь от восторга. И тотчас же Андрей помрачнел.
— Маратище, — сказал богатырь, и выдернул меч. — Тут такое дело…
— Я знаю, Шпак, — в унисон ответил Марат, и вытащил из земли свое оружие. — Я знаю.
— В общем, ты же понимаешь, что ты должен победить, ты же сволочь, ты меня единственный побеждал, помнишь?
— Я помню, Шпак. Я все помню.
— Ты должен победить меня еще раз.
— Андрюха, ты не настоящий.
— Я настоящий, Марат. Самый что ни на есть настоящий. Меня Наталья ждет, — он называл жену всегда так. Не «котенок», не «лисенок», не «пусечка» и даже не Наташа или Натусик. Наталья, всегда Наталья.
— Режь, — Шпаков Андрей опустил руку с мечом, и задрал голову.
— Шпак…
— Режь, сволочь ты татарская…
Ах, вот оно как…
До сих пор Марат не пролил ни одной капли человеческой крови. Кто-то «наверху» недоволен. Четыре теста. Несколько лет испытаний. Куча уровней и «плюшек». Орда нашинкованных монстров, всевозможных динозавров, зомби, ожившие скелеты, киборги, монстры из глубин, твари из преисподней, ангелы и демоны. Но даже старого человеческого врага Марат убил просто свернув шею, не бросив на алтарь неведомых богов и малой алой капли.
Сейчас — выбор. Или-или. Он не сможет
