Валерий Большаков - Варварский берег
– Капитан! – крикнул вахтенный. – Огонь слева по борту!
– Ага! – оживился Олег.
Вскочив, он пригляделся. Далеко-далеко мерцали два огонька. Два костра, разожженные Айюром.
– Лево руля!
Прошло меньше часа, когда впереди завиднелся темный контур островка. Костры еще горели, а тут и факел зажегся, закружил в сторону от костров.
– Право руля! Паруса долой! Шлюпку на воду!
Еще недолго, еще чуть-чуть, и довольный Айюр очутился на палубе. Многие не спали или проснулись, так что встречали «суперагента» всем экипажем.
– Оба пинаса почти не охраняются, – докладывал взбудораженный бербер, – вся команда на них, в трюмах, а пираты поверху ходят, тюремщиков изображая!
– Отлично! – кивнул Олег. – Расскажешь всё Дюкену, скоро у нас рандеву. Бастиан, отходим мористее и дожидаемся эскадру!
Французские фрегаты появлялись из темноты безмолвными и пугающими громадами.
По слабому трепету свечи в единственном фонаре Сухов опознал «Сен-Эспри».
Разумеется, лейтенант-генерал не спал и принял капитана де Монтиньи тотчас же. Разговор был кратким, Олег вскоре покинул борт флагмана, а по всей эскадре разошелся приказ: заряжать пушки и калить ядра.
Если бы на островах архипелага, прозванного Тысячеголовым, кто-нибудь жил и вышел бы подышать свежим воздухом, то он увидел бы, как мимо, осиянные лунным светом, неторопливо проходят корабли.
Несомые ветром, фрегаты и флейты шли не быстро, угадывая путь, подсказанный заранее: справа от большого острова с раздвоенной вершиной, между двух островков, похожих на горбы верблюда.
Луна зашла, когда флотилия Дюкена приблизилась к Альф-Раас. Добровольцы на шлюпках погребли в сторону малой гавани – снимать часовых, освобождать своих, уводить «Ривьеру» и «Сен-Мишель» в открытое море.
А основные силы готовились затеять большую суматоху, да с фейерверком.
Сухов поймал себя на том, что нервничает. Закрыл глаза, сосчитал до десяти и подумал, что этим утром он выйдет в обратный путь. Сегодня всё решится… Расслышав шелест, он спросил:
– Ты чего не спишь? Рано еще.
– Да я всё равно не засну, – вздохнула Елена. – Колотит всю.
Олег обнял жену.
– Скоро уже. Ага!
С флагмана мигнул фонарь. Пора!
– Понч…
– Всё готово… Угу.
– Залп лагом. Огонь.
Безмятежность и тишину разорвал, расколол грохот выстрелов. Докрасна раскаленные ядра полетели прямо в массу судов, заполнивших бухту, и промахов не было.
Сухову даже показалось, что он видит во тьме красноватые прочерки, оставленные снарядами, а потом началось.
Грохот и треск дерева озвучивал самое начало представления, а вскоре в самых разных местах показались отсветы возгораний. Сначала робкие, они постепенно набирали силу, пуская подсвеченный дым. А вот уже и языки пламени возникли, выбиваясь из нутра проломленных палуб и бортов, иссушенных на солнце.
Бортовой залп «Сен-Эспри» был оглушителен, а тут и «Дюк» добавил гулу да грому.
Совсем немного времени прошло, а уже всю гавань охватило гудящее пламя. Огонь почти не отсвечивал в воде, поскольку той и видно не было – сплошь суда.
Фелюги и доу, багаллы и самбуки – всё горело одинаково хорошо и ярко, освещая дорогу захваченным пинасам.
В трепещущем свете огромного пожара было видно, как на «Ривьере» – или на «Сен-Мишеле» – расправляются паруса.
– Шлюпки на воду! – рявкнул Олег. – Айюр, твоя команда – к казармам янычар! Много их там?
– Десятка два от силы! Справимся!
– Добро. Яр, Понч, Паха, Жека! Вы в моей команде!
– А я?
– А ты и так со мной.
Пристально оглядывая оставляемый флейт и людей, проживших и переживших рядом с ним столь многое, Сухов дожидался своей очереди покинуть корабль.
Кэриб… Айюр… Голова… Джимми Кид… Ташкаль… Ицкуат… Тлатчли… Илайджа… Бастиан… И еще… И еще… – Капитан!
– Иду!
Мигом спустившись по канату в шлюпку, Олег махнул рукой провожающим.
– Весла на воду!
«Группа десанта», переодетая в местных и хорошо вооруженная, двинулась в обход чудовищного костра, полыхавшего по всей акватории порта. Лишь узкий канал оставался свободным, по нему и выгребли к берегу.
Айюр, блеснув в темноте зубами, повел своих бить янычар, а Сухов поспешил наверх, к арсеналу.
Полные пороховницы, заряженные с вечера мушкетоны и пистолеты – всё было при них.
Местные жители, носившиеся по улицам, как ополоумевшие, создавали тот самый хаос и кавардак, который как нельзя лучше мог скрыть отряд.
На батарее царила та же суета, что и на улицах. Парочка заспанных и обалдевших канониров бегала, не зная, что предпринять.
– Уходите скорее! – закричал Олег. – Сейчас они город начнут обстреливать!
Пушкари словно и ждали его слов – драпанули тотчас же.
– Яр! Конюшню ищи! Понч! – Порох тут! В бочках! Угу.
– Жека, помоги Шурке!
– Олег, нашел! Тут десяток коней и седла… И конюх! Был! Ах ты, зараза! Я т-те!.. Готов!
– Паха!
– Понял, сиятельный!
– Алёнка, дуй к Яру, седлайте коней! А мы тут пошалим немного…
Янычары взялись невесть откуда – забежали с улицы и резко затормозили, углядев хозяйничавших в арсенале.
– Шурка, продолжай! Пашка!
Вдвоем с Лобовым Олег набросился на янычар, пока у тех шок не прошел.
Паха рубил вражью силу от души, наотмашь, не жалея ни плоти, ни стали. Сухов бился более разборчиво, не позволяя себе устать, – дорога им светила дальняя. – Сиятельный! – донесся вопль Женьки. – Всё!
– Щас! – ответил Павел, смахивая голову длинношеему янычару.
Еще двое бойцов отступили, и Олег, налегая всем телом на створку правых ворот, ведущих на батарею, захлопнул их.
Лобов сунул брус в кованые ушки.
– Уходим! – выдохнул Сухов. – Понч!
– Готово!
– Поджигай!
– Всё!
Шурка вылетел из арсенала, как ошпаренный.
– Куда?!
– Вон, левые ворота!
У ворот уже перетаптывались, ржали, храпели, мотали головами испуганные лошади.
– По коням!
Жека открыл воротину и живо запрыгнул в седло. Опережая его, Олег поскакал прочь с обреченной батареи.
– Алёна, держись за мной!
– Держусь!
Кавалькада из коней, оседланных и запасных, галопом покидала батарею.
Разъяренные янычары вернулись с подкреплением, полезли через стену – и попали.
С гулким грохотом исчез арсенал. Ослепительная вспышка – и все сырцовые кирпичи, балки, пушки, бочки – всё вознеслось над крепостцой, над Альф-Раасом.
Было похоже на извержение вулкана – верхушка холма, окольцованная укреплениями, превратилась в огненное жерло, в действующий, развороченный кратер.
