Локки 3. Потомок бога - Евгений Валерьевич Решетов
— Александр Громов, — с улыбкой представился я. — Тот самый кадет, сильнейший маг поколения.
— Правда⁈ — распахнула глаза русая.
— А вы не врёте? — подозрительно спросила черноволосая.
— А зачем мне врать? Домой придёте и найдите мои фото в интернете.
Девчонки переглянулись и вроде бы поверили, что перед ними тот самый Громов. После этого они принялись закидывать меня вопросами, широко улыбаясь и поправляя причёски. Даже о моём разрыве с Огневой спросили.
— Ну, надо честно сказать, что баронесса сделала меня лучше, поэтому я и решил найти себе девушку получше, — усмехнулся я, вызвав улыбки у смертных.
Они оказались до того бойкими, что даже спросили у меня номер телефона. Я и назвал его, памятуя о том, что воздержание будет длиться ровно до тех пор, пока мне не удастся разобраться со своими проблемами.
Пощебетав с девушками, я вскоре кое-как избавился от их навязчивого внимания и утопил кнопку звонка, расположившегося рядом с дубовой калиткой, украшенной фигурной ковкой.
Буквально через минуту меня впустил во двор неизвестный седовласый чопорный слуга в чёрно-белой униформе. Кажется, Громов расширил штат прислуги.
Пока слуга вёл меня по брусчатой дорожке, я заметил и несколько крепких охранников, о чём-то беседующих около фонтана, разбрасывающего блестящие в солнечных лучах струи.
— Сюда, — указал мне слуга на второстепенную дорожку, стиснутую клумбами еле живых цветов, которыми не занимались прежние хозяева. — Вся семья Громовых в храме. Они вас ждут.
— Тут и храм есть? — удивился я, последовав за слугой, держащим спину так, словно он лом проглотил.
— Естественно, — выхолощенным голосом ответил смертный. — Он хоть и маленький, но очень уютным. Там нашли приют идолы почти всех богов, кроме Чернобога и подобных ему.
Слуга не соврал. Храм действительно оказался небольшим, внутри него возле узких стрельчатых окон выстроились идолы, посвящённые богам славянского пантеона. Рядом с ними обнаружились и новые хозяева особняка. Громов-старший был в шикарном костюме, Лидия покрыла волосы белоснежным платком, а хмурый Павел, так же как дед, мог похвастаться хорошим костюмом.
Они все с радостью принялись обнимать меня, вызвав у Александра приступ теплоты. Да, он явно любил свою семью и искренне страдал из-за того, что не мог поговорить с ними.
— Ну, идите приглядите за слугами, чтобы как следует на стол накрыли, — величественно бросил дочери и внуку Громов. — А я Александру покажу наши новые владения.
Женщина с сыном скрылись с глаз долой. Но всё же Павел успел бросить на меня короткий изучающий взгляд, словно впервые видел.
— Чего это Павел так на меня посмотрел? — спросил я у нахмурившегося Громова, когда мы вдвоём вышли из храма.
— Хм, — тяжело вздохнул мужчина и пошёл в сторону небольшого парка с заболоченным прудиком и резными скамеечками, требующими срочного ремонта.
— Чего «хм»? Мы здесь в угадайку играем? Тогда дай подсказку.
— Недавно Павел пришёл ко мне и вроде как между прочим спросил, не считаю ли я, что Александр как-то слишком сильно изменился? Мол, может, действительно в нём поселилась какая-то сущность?
— Сообразительный малец. Впрочем, логичная догадка, если учитывать всё, что он видел в моём исполнении. Ежели бы его мать не была так объята любовью к Александру, то и она бы заметила, что её сынок слишком сильно изменился.
— И что же нам делать? — проронил мужчина и присел на скамеечку, опасно скрипнувшую под его весом.
— Конкретно тебе надо сесть на диету. А что до меня, то я дам возможность Павлу поговорить с его братом.
— Как это? — вскинул седые брови смертный.
— А вот так. Пробудил я сознание твоего внучка Александра.
Мужчина потрясённо уставился на меня. А Громов-младший неодобрительно заворочался внутри. Дескать, он сам пробудился. Вот такой он самостоятельный.
Глава 24
Громов-старший едва не расплакался от радости, когда узнал, что его внук очнулся. Пришлось тут же дать ему возможность пообщаться с Александром. Я выступил в роли переводчика между ними. И мне аж минут десять пришлось на человеческий язык переводить мыслеобразы Громова-младшего. Но зато его дед засиял, как лампочка в ночи. У него будто открылось второе дыхание. Глаза засверкали, спина выпрямилась, а животик чуть-чуть втянулся.
— А ведь я, грешным делом, иногда думал, что вы и не хотите Сашку будить, — признался расчувствовавшийся мужчина, украдкой вытирая слезинку радости, выкатившуюся из уголка глаза.
— Ох и сильно ты меня обидел своими гнусными подозрениями, — сдвинул я брови над переносицей.
Смертный сразу же стал извиняться. Но я горделиво отмахнулся от его слов и велел отвести меня к Павлу. Громов тут же повёл меня к своему внуку. Тот обнаружился в своей комнате. Она раза в три была больше его предыдущей. Тут в волейбол можно было играть.
Подросток настороженно посмотрел на меня. А я изобразил свою самую тёплую улыбку и невзначай начал вспоминать наше совместное прошлое, подталкивая Павла к тому, чтобы он принялся задавать мне какие-то каверзные вопросы, ответы на которые мог знать только настоящий Александр.
Подросток наживку заглотнул с большой охотой и включился в игру. А я блестяще ответил на все его вопросы, поскольку мне с помощью мыслеобразов подсказывал Громов-старший. Он же был заинтересован в сохранении нашей тайны.
В итоге уже через полчаса Павел оттаял. Снова заулыбался, как и прежде, а из его глаз ушли холодок и настороженность.
А уже сидя за накрытым столом в роскошной гостиной с камином, он поделился своими горестями:
— Представляете, у меня теперь столько друзей и подруг, что даже не знаю, какие из них настоящие, а какие дружат со мной только из-за Александра. Он же теперь звезда, не то что раньше, когда об него все ноги вытирали.
— Только время покажет, кто среди твоих друзей по-настоящему дружит с тобой, а кто притворяется, — мудро ответил Громов-старший и поднял бокал с вином, глядя на меня. — Ну, давайте выпьем за возвращение Александра.
— Отец, ты так говоришь, словно его не было год, а то и больше, — мягко улыбнулась Лидия, тоже взяв бокал.
— Замечательный тост, — улыбнулся я, чувствуя, как Александра раздирают противоречивые чувства.
Слова Павла заставили его испытать подлинный стыд, но в то же время он загорелся мрачной решимостью все исправить. Однако его решимость вполне могла быть временной. Это как желание начать
