Ковен избранных - Айви Эшер
– Старейшина Найпан, я понимаю ваше любопытство, но с уважением отклоняю вашу просьбу присутствовать на моем прочтении.
При всем моем желании говорить дипломатично я не удерживаюсь и пускаю не слишком прикрытую шпильку в сторону старейшин. Никто из этих ублюдков даже не соизволил спросить меня, хочу ли я, чтобы они были здесь. Они говорили со мной так, будто это уже решенный вопрос. Лахлан то и дело их затыкал, но никто ни разу не обратился ко мне, будто у меня вообще нет во всем этом права голоса.
Старейшина Найпан мгновение смотрит на меня, затем благосклонно кивает и встает.
– Мы будем с нетерпением ждать результатов вашего прочтения.
Сказав это, он незамедлительно направляется к двери. Это даже разочаровывает. Я ожидала скандала посерьезнее.
Настороженно наблюдаю за двумя другими старейшинами, гадая, последуют ли они примеру легко согласившегося коллеги или начнут скулить по поводу его согласия.
Старейшина Балфур уступает первым и быстро выходит из комнаты в тени двух телохранителей. Старейшина Клири наблюдает за мной. Коварный блеск в его глазах, словно маяк, предупреждает меня об опасности, но я не знаю: опасность – это он сам или же что-то другое.
– Мой сын упоминал, что имел честь встретиться с вами, – говорит он, ровным голосом пронзая тишину. – По всей видимости, вы произвели на него впечатление.
– Это была познавательная встреча, – монотонным голосом отвечаю я.
Он неотрывно смотрит на меня, очевидно, не спеша уходить.
– Да, понимаю, из-за чего такой ажиотаж, – наконец задумчиво бормочет он, и на его лице читается холодное удовлетворение.
Диалог кажется странным и нервирующим, но прежде чем я успеваю его проанализировать или спросить, какого черта происходит, Клири уходит, присоединяясь к остальным старейшинам. Сильва стоит у входной двери, придерживая ее открытой; он благодарит старейшин за визит, и они покидают дом.
Когда дверь наконец захлопывается, раздается всеобщий вздох облегчения.
– Что это, черт возьми, было? – спрашиваю я, оглядывая мужчин.
– Они оценивали угрозу, – сообщает Сильва, по-прежнему не отходя от двери, словно ожидая, что кто-то вновь ворвется внутрь.
– Угрозу? Если они хотели изучить то, что произошло недавно ночью, то они маленько опоздали.
– Они оценивали тебя, Винна, – говорит Лахлан, глядя на меня словно на идиотку.
– Меня? В каком месте я – угроза?
– Ты – нечто могущественное и неизведанное. Одно это может представлять угрозу, – объясняет Киган.
Так вот почему они хотели присутствовать на моем прочтении. Им нужны не просто ответы – им нужны секреты. Узнав, на что способна моя магия, они одновременно получат представление о том, на что она не способна.
Как только кусочки пазла складываются воедино, в мою душу начинают закрадываться раздражение и недоверие.
Но какого черта паладины так сильно не хотят, чтобы у старейшин была эта информация? Не то чтобы Лахлан был предан мне сильнее, чем этим хитрецам.
– Так почему вы против того, чтобы они стали свидетелями моего прочтения?
– Потому что мы понятия не имеем, что на нем произойдет. Мы не хотели рисковать.
Лахлану требуется секунда, чтобы осознать свои слова и тон, каким они были произнесены.
– Вы не хотели рисковать ими или не хотели рисковать мной? – спрашиваю я.
Молчание Лахлана оглушает.
– Ты тоже считаешь меня угрозой? – уточняю я, не понимая, почему его сомнение так сильно меня ранит.
Конечно же, он считает меня чертовой угрозой. Он с самого начала относился ко мне именно так.
– Мы никогда не видели ничего подобного тому, на что ты способна, Винна. Мы понятия не имеем, чем это обернется для каждого из нас, – холодно объясняется Лахлан.
Я окидываю взглядом всех остальных, но никто не смотрит на меня в ответ.
– Вау, приятно слышать. Не то чтобы кому-нибудь из вас было до этого гребаного дела, но это чушь собачья.
– Маленькая Негодница, не злись…
– Айдин, посмотри мне в глаза и скажи, что я просто неправильно поняла, о чем вы говорите.
Сильва делает шаг вперед.
– Я не верю, что ты можешь специально сделать что-то, что нам навредит, но твоя магия опасна. Взгляни на то, что ты сделала с мальчиками. А это лишь фаза оживления. Кто знает, какой станет твоя магия после пробуждения.
– Мы должны быть максимально объективны. Мы не знаем, откуда ты родом и как здесь оказалась. Выглядит так, будто ты была создана в качестве идеального оружия, и было бы глупо этого не признавать и не готовиться к худшему, – добавляет Лахлан.
Я вздрагиваю: слова Сильвы и Лахлана бьют так, словно мне со всей силы зарядили пощечину.
– Зачем я здесь? – рычу я.
Лахлан смотрит на меня, и на его лице на мгновение проступает растерянность.
– Ты вырвал меня из привычного мира, потому что я – твоя родня и заслуживаю жизни, полной магии и любви? Или я здесь для того, чтобы, мать твою, стать оружием, которым ты, по всей видимости, меня считаешь? Чтобы использовать меня, если это возможно, и усыпить, если нет?
Лахлан снова не отвечает, и мне этого достаточно. Всякая надежда на то, что у нас смогут сложиться какие-то семейные отношения, обращается в пыль.
– Ты прав, Сильва. Мы не знаем, какой станет моя магия после того, как я войду в полную силу, но вы просто не в состоянии понять, что это по-прежнему будет моя магия. Если бы только кто-то из вас решился вытащить голову из задницы достаточно надолго, чтобы что-то обо мне узнать, вы бы поняли, что я не какой-то там бессердечный кровожадный монстр.
Никто ничего не говорит, и это ранит как предательство, которым и является. Я здесь потому, что они решили держать своего потенциального врага поближе. Все это было не для того, чтобы я нашла свое место в качестве кастера, и не потому, что я была кому-то нужна. Внутри растет ярость, когда я смотрю на каждого из них. Лучше бы меня никогда не находили.
– Идите вы все на хер.
Я начинаю подниматься по лестнице, когда кто-то окликает меня по имени и движется следом. Призываю метательный нож и швыряю его в ноги стоящему за спиной мудаку, кем бы он ни был. Нож вонзается в дерево, и кто-то удивленно вскрикивает.
– Стараюсь соответствовать ожиданиям, – шиплю я сквозь зубы.
Глава 35
Я захожу в свою комнату и захлопываю дверь. Затем закрываю глаза и прислоняюсь к ней, делая глубокие вдохи и изо всех сил стараясь не закричать. Вздрагиваю, когда кто-то подходит, и натыкаюсь на пять пар глаз,
