Карты миров. Дети Соловорана - Елена Витальевна Пономарева
Волосы на голове зашевелились от этого рассказа. Ужас полз под кожей. Я вспомнила свою семью, как мы любили друг друга. Когда Деник появился на свет, я очень боялась к нему подойти, даже не дышала в его присутствии. Чтобы не потревожить. Тетка тогда напугала сильно – мол, не смей дышать на наследника! А потом он чуть подрос, и стал до того забавным! Когда ему не было еще года, мы пошли собирать сливы. Мама посадила Деника в платок, который подвесила на ветку, чтобы он спал. А он все никак не засыпал. А потом как перевернулся из платка и выпал на маму с кличем: «Дай сись!». Как мы тогда смеялись!
От мысли, что любимых можно убить, волосы зашевелились на голове.
Но я не могла позволить себе проявить эмоцию при остальных. Мне требовалось мыслить как главнокомандующему. Поэтому было решено узнать поточнее, о каком «могуществе» шла речь. Я не знала, с чего начать допрос. Поэтому просто подсела к связанному и решила осмотреть. Белки были желтыми. Шерсть местами поседела и выпала. Дыхание было зловонным. Было очень неприятно.
– Плохо ты выглядишь… – начала я.
– На себя посмотри! – окрысился допрашиваемый.
– Кто тебя так?
– Никто. – он по-детски засопел. Было что-то ужасное в инфантильном поведении убийцы.
– Не буду таить. За убийство тебя казнят. Причем, не просто повесив, но разорвут на куски. Видишь этих паррисов? – я указала на злые лица вокруг. Видимо, командир успел со многими поговорить.
– Плевать! – лицо подростка выглядело обиженным, с напускной безразличностью. Ему удалось сесть, и теперь они сидел ко мне боком, отвернувшись.
– Я обещаю тебе легкую смерть, если ты признаешь, что ты – ничтожество, и прилюдно извинишься за свои поступки. – сказала я. При этих словах он ощетинился.
– Да как ты, червячка, смеешь со мной вообще разговаривать! Хозяин рассказывал, что вы, пришлые, считаете нас второсортными! Теперь я вижу, что он говорил правду!
– Да?! А он не считает вас рабами? – насмешливо спросила я. В глазах парриса мелькнуло собачье обожание.
– Нет. Он делится «могуществом» с теми, кто ему предан! Но ты, как я вижу, нет. Ты совсем другая. Ты затуманила солдатам мозги, чтобы собрать армию против хозяина. Но я вас остановлю!
– Что ты несешь?
– Я-полубожество, могущественнейший среди всех паррисов! И если ты не струсишь развязать мне руки, я тебе это докажу!
Это была именно та реакция, на которую я рассчитывала. Нет ничего лучше, чем узнать об оружии врага путем его демонстрации.
Сделав вид, что поддалась, я развязала его.
И сделала огромную ошибку. Как только мальчик почувствовал, что руки его свободны, он тут же выхватил серебристую колбу толщенной в палец и приложил ее к шее. С виду почти ничего не произошло. Только злобная гримаса сменилась на торжествующую. Шерсть, стоявшая дыбом, улеглась. Казалось, он вновь овладел собой. Больше ни ужимок, ни криков или чего-либо подобного не было.
Мы насмешливо переглянулись. Задние ряды стали расходиться. Командир развел руками и скорчил рожу. Но подросток продолжал стоять неподвижно. Теперь он повернулся и смотрел выжидательно прямо на меня. Я спокойно подошла. И тут из темноты его глаз в полной тишине на меня посмотрела любопытная Смерть. Это длилось доли секунд. Парень нахмурился, и шерсть на нем стала менять цвет, постепенно превращаясь в белесый пушок. Потом и вовсе втянулась, обнажив розоватое тело, местами покрытое желтой себорейной коркой. Его передернуло. По рукам и спине шел тремор. Желтоватые, покрытые грибком ногти вспучились. Белки налились кровью.
Остальные выдры снова повернулись, теперь уже глядя с отвращением на происходившее. У парня, тем временем, носом пошла кровь. Он несколько раз изверг фекальные массы, после чего сморщенная кожа лопнула, обнажив странного вида мышцы. Перед нами стоял живой труп. Только по венам струился розоватый песок, который превращался в серебристый дым. Так длилось около пяти минут, пока, наконец, тело не исчезло окончательно.
Какое-то время я машинально продолжала смотреть на то место, где стоял этот паррис. Странно, но внутри не было чувства удивления, изумления. Только нереальности произошедшего. Как будто это был сон наяву. Однако опешившие лица вокруг без слов говорили, что этот сон видели все.
«Отойти!» – грубо прикрикнула я, досадуя. Затем оподошла к тому месту, чтобы осмотреть его. Сев на корточки, я потрогала почву. Он была в этом чуть теплее, чем рядом. Но в остальном такая же. Никаких физических следов трансформации не было.
Мне нечего было сказать выдрам вокруг, поскольку в голове были лишь догадки. В голове вспомнились слова о могуществе, которое дал подростку Вварайя. Возможно, это было не все. Надо было подготовиться к возможному столкновению. Я поднялась и жестом подозвала к себе парриса, допрашивающего подростка.
– Комадир, как ваше имя?
– Кикон – был ответ.
– Командир Кикон, передайте остальным командующим, чтобы построили ряды и были наготове.
Через несколько минут выдры стояли ратью с мечами наготове. Было неясно, с чем нам предстояло бороться, поэтому прислушивались к каждому шороху. Наконец тишина настолько усилилась, что стала слышна флатуленция пауков.
Казалось, что ничего не происходило, кроме того, что по рядам стал носиться невесть откуда взявшийся ветер. Временами он распадался на дымок, задевая головы солдат, заставляя их рефлекторно пригибаться. Но потом он стих.
После этого в задних рядах началась сумятица. Волной она неслась по рядам волосатых голов и настороженных ушей, пока не докатилась до меня. Оказалось, что один из стражей, из тех, что стояли у задних ворот, поднял штык и вонзил его в другого. Его тут же связали. Но он клянется, что не понимал, что делает.
Вскоре убийца уже предстал передо мной. Но не успел он ничего сказать, как один из его конвоиров ударил его смертельным разрядом меча.
Сразу после этого конвоира пронзили кинжалом в сердце. И тут у всех словно помутнел рассудок. В тусклом свете подземелья у паррисов началась паника. Выдры начали убивать друг друга по очереди, втаптывая в грязь. В борьбе за жизнь, было не ясно, кто одержим, а кто просто защищается. Как в кошмарном сне, медленно, поскальзываясь на трупах, сквозь слезы бессилия, я бросалась то к одному, то к другому. И везде успевала лишь подхватить убитого. Торопилась я, но торопился и невидимый враг. Смерть отталкивала
