Джон Робертс - Конан и сокровища Пифона
— Я не встану на колени перед дикарем! — взревел Ульфило.
— Я бы тоже воздержался, — заметил Вульфред, — однако в нашем случае лучше не сопротивляться — повиновение может оказаться полезным.
— Да, пока придется смириться, — вставил Конан. — Время для мести наступит чуть позже.
За великаном следовала пышная свита. Здесь были неописуемой красоты женщины, в руках они держали веера, цветы или горшочки с благовонными курениями. Вприпрыжку бежали гномы и другие уродцы, дюжие музыканты били в барабаны, дули в рожки и трубили в трубы. Лицо одного из свиты было раскрашено как посмертная маска, на плече он нес меч. Его широкий толстый клинок на конце был срезан. И без долгих раздумий понятно, что перед вами палач.
Великан что-то сказал, и вперед вышел человек среднего роста. На нем было длинное красно-синее полосатое одеяние и множество украшений на шее и на руках. К неописуемому удивлению путников, он обратился к ним на чистейшем кушитском:
— Кто вы и зачем пришли во владения царя Набо? Чужестранцам с той стороны гор запрещается ступать на священную землю долины.
— Ты ведь тоже чужестранец, судя по внешнему виду, — заметил Конан. — Пари держу, твои прародители родом из Стигии и из Кушита.
Человек стоял как громом пораженный.
— Да, в самом деле. Сюда меня привезли в качестве раба, меня схватили и продали работорговцы, с той стороны гор. Но я исправно служил царю Набо и вот теперь сделался его советником. Задаю вам тот же вопрос: зачем вы здесь?
— Мы ищем моего брата, — сказал Ульфило. — Его зовут Марандос, он отправился в эти края со своим отрядом. У нас есть все основания предполагать, что он преодолел заколдованный перевал и достиг вашей земли.
— А что ему было здесь нужно?
Вопрос деликатный, они ведь так и не знают, кто перед ними. Они давно уже решили, что среди сильного народа, привыкшего к войне, было бы неосмотрительно признаваться, что их цель — найти сокровища. И на такой случай была заготовлена легенда.
— Мой брат — купец, и сюда он отправился в поисках новых торговых областей, он продает металлы, ткани и другие товары с севера. Вы не встречали его?
Человек перевел. Ко всеобщему изумлению, маленькое сморщенное чучело залилось пронзительным смехом. Потом, указывая на незнакомцев своим костлявым крючковатым пальцем, оно что-то запищало.
— Агла говорит, что вы лжете! — резюмировал переводчик. — Она говорит, что вы — коварные грабители и пришли сюда, чтобы отнять у нас наше богатство.
Теперь, во всяком случае, известно, что это чучело — женщина.
— Почему же она так говорит? — спросил Ульфило, задетый в своей гордости.
— Она говорит, что вы ищете здесь сокровища, древнее богатство наших богов.
— А как же Марандос? — спросил Спрингальд.
В этот момент в толпе кто-то чихнул. Царь Набо медленно перевел взгляд в ту сторону, и Агла показала на нарушителя пальцем, что-то так же тонко прокричав. В ту же секунда в толпу врезались несколько воинов охраны и вытащили вперед этого несчастного. Из одежды на нем была только юбка и никаких украшений. Он, видимо, какой-то ремесленник, если судить по стружке, приставшей к его коже и одежде.
Царь небрежно махнул человеку с мертвенным лицом. Сей достойный важно приблизился к охранникам, которые уже поставили нарушителя на колени и держали его сзади за руки. Применение силы излишне, потому что этот человек, кажется, примирился со своей судьбой и не оказывал никакого сопротивления. Палач обеими руками зажал длинный эфес своего меча и под дробь барабанов начал им размахивать над самой головой осужденного. Своим клинком он выписывал искусные и сложные фигуры, иногда поднося его так близко к затылку своей жертвы, что мог бы, казалось, коснуться его кожи.
С каждым прикосновением холодного металла лицо жертвы искажала гримаса ужаса. Он из бледного стал серым, а из раскрытого рта струйкой стекала слюна. Он и так уже наполовину мертв.
— Почему просто не прикончить беднягу? — взревел Конан.
— Этот царь, наверное, не прочь подурачиться, — сказал Спрингальд.
С диким криком палач подпрыгнул, два раза обернулся вокруг себя и опустил меч на расстоянии вытянутой руки от жертвы. Широкое лезвие очертило в воздухе полукруг, и голова несчастного все с тем же выражением ужаса покатилась к помосту. Охранники отпустили агонизирующий труп, и он повалился на землю; хлынула широкая струя крови.
Издав какой-то злобный крик, Агла выскочила вперед и схватила мертвую голову. Подняв ее высоко, она, не обращая внимания на кровь, заливавшую ее грязные лохмотья, исполнила тот же ритуальный танец, какой только что станцевал палач. Приблизившись к помосту, она под одобрительные крики и смех толпы насадила голову на свободный шест.
— Мне не совсем понятно, что все это означает, — сказал Спрингальд. — Ясно одно — чихать в присутствии царя не следует.
— Будем надеяться, что у них при дворе не так уж много правил этикета, — добавила Малия.
Царь Набо сказал что-то переводчику.
— Мой повелитель желает знать, кто привел вас в наши земли.
— Мы руководствовались рассказом одного древнего путешественника, — ответил Спрингальд. Он протянул переводчику книгу. Тот показал ее царю, объяснив попутно, как следует переворачивать страницы. Царь некоторое время разглядывал книгу, потом заговорил.
— Мой повелитель не верит, что такие значки на листах бумаги могут провести человека через неизведанные страны. Он хочет знать, кто был вашим проводником.
— Но ты не понимаешь, — настаивал на своем Спрингальд. — Тому, кто владеет этим искусством, открываются секреты даже самых дальних стран.
— Я понимаю, — ответил переводчик. — Я знаю, что такое книги, и читаю по-стигийски. Попробую объяснить это царю Набо. — Переводчик беседовал с правителем в течение нескольких минут, но монарх только хмурился и качал головой. Агла внимательно слушала, вставляя фразы пронзительным, свистящим голосом.
— Мой повелитель говорит, опасности пустыни и гор вы могли преодолеть только с проводником, а Агла говорит, что волшебство вашей книги не имеет силы в наших землях.
— Мы и не собираемся заниматься колдовством, — нетерпеливо сказал Ульфило. — Мы ищем брата. Вы можете сказать, что вы о нем знаете?
— Не следует раздражать царя Набо, — сказал переводчик, незаметно кивая на недавно отсеченную голову.
— Так объясни повелителю, что наши намерения самые миролюбивые, — сказал Спрингальд, — и что в этой земле мы ищем его защиты и гостеприимства на то время, что понадобится для поисков нашего родича.
