Джон Норман - Гвардеец Гора
Суть этих обычаев проста. Девушка знает, что ее вносят в дом как беспомощную рабыню, а затем, в процессе обрядового битья кнутом, учится понимать, что в этом доме она должна подчиняться дисциплине. Эти обряды считаются полезными уроками для новой девушки, когда она впервые попадает в дом. Безусловно, в Виктории ли, или в любом другом городе с похожими традициями новым девушкам так или иначе четко и ясно дают понять, что их рабство неоспоримо и действительно и они полностью находятся во власти своих хозяев.
Бывшая мисс Хендерсон, конечно, уже бывала в этом доме раньше. Однако теперь впервые она попала в него в качестве рабыни. Девушка-рабыня, несомненно, видит дом совсем по-другому, чем свободная женщина. Проще всего сказать, что она видит и чувствует его как дом, в котором она — рабыня, а свободная женщина видит и чувствует его как дом, в котором она свободна. Соответственно, дома воспринимаются совершенно по-разному. Свободная женщина заглядывает в жилище рабыни, но она, вероятно, никогда не жила в нем в качестве беззащитной пленницы за его решетками. Свободная женщина может видеть цепи, но она, вероятно, никогда не носила их. Она может увидеть кнут, но она, вероятно, никогда не чувствовала его ударов. Она открывает дверь и входит в свой дом, но может ли это значить для нее то же, что для той, которую беспомощной внесли в эту дверь как рабыню. К тому же свободная женщина проходит в дверь, когда она хочет. Она об этом даже не задумывается. Это просто дверь. Для рабыни, напротив, это вход в дом ее господина. Таким образом, это важная граница ее мира. Обычно, если у нее нет заданий, скажем, ее не отправили с поручением или по обычным делам вроде покупок или работы в саду, она должна на коленях просить разрешения у хозяина покинуть дом, уточнив свой маршрут и время возвращения.
Точно так же свободная женщина может смотреть на стену и видеть просто часть комнаты. А девушка-рабыня видит в ней неодолимый барьер, за который она не может убежать, к которому она может быть брошена и раздета; барьер, у которого, сжавшись в ужасе, она будет ожидать, когда хозяин насладится ею. Свободная женщина может смотреть на гладкие изразцы пола, но, вероятно, она никогда не ощущала их своим нагим телом, когда целовала ноги хозяина. Возможно также, она никогда не будет избита на них и никто не заставит ее в качестве наказания чистить их, лежа ничком, со связанными сзади руками, маленькой щеточкой, зажатой в зубах. Свободная женщина смотрит на лестничный пролет и видит лестничный пролет. Девушка-рабыня там же видит место, где она, если хозяин пожелает, может быть привязана к перилам и изнасилована. Часто секс между хозяином и рабыней происходит спонтанно и случайно, когда бы ни захотел хозяин, и нередко, когда рабыня сама умоляет об этом. Сладость этих иногда внезапных и кратковременных утех, конечно, не заменяет длительные праздники любви, которыми так увлекается горианец. Чаще они просто дополняют их. Они в своем роде просто еще одно подтверждение состояния девушки, доказывающее, что она действительно рабыня и должна быть готова в любое время и в любом месте служить удовольствию своего хозяина. Одна и та же девушка, которую кормили с руки и которой продолжительно наслаждались в течение часа, а иногда и в течение дня или двух, может в любое время получить приказ вытянуться на столе. И она сделает это немедленно, без вопросов. Она — рабыня.
И как удивительно по-разному выглядит спальня мужчины глазами свободной женщины и глазами рабыни! Первая смотрит на кровать мужчины и видит кольцо для рабыни у подножия. Она видит меха любви, свернутые у стены. Она видит лампу. Она видит у кольца цепь с ошейником или наручниками. Она видит кнут. Но эти вещи, поскольку она свободна, мало значат для нее. Представьте, однако, если можете, чувства женщины, когда она входит в комнату в качестве рабыни, раздетая и бесправная, несущая на верхней части бедра отметку своего рабства. Ее горло заковано в легкий, сверкающий, плотно пригнанный, запертый ошейник рабыни. Совсем другой будет казаться ей эта комната! Ей приказывают развернуть меха любви. Она делает это под кольцом для рабыни. Она должна зажечь лампу, и она делает это. Затем она возвращается к мехам любви и становится коленями на них. Тогда она приковывается своим хозяином к кольцу. Возможно, это делается просто при помощи одного кольца на лодыжке, обычно на левой, иногда обе ее лодыжки приковываются, а цепь пропускается через кольцо. Когда делается так, то длина цепи такова, что ее ноги могут быть широко разведены, даже болезненно широко. Или иногда на ней застегивают ошейник с присоединенной к нему цепью. Тогда она чувствует натяжение цепи у ошейника, а цепь своими тяжелыми звеньями ложится у нее между обнаженных грудей. Она ощущает, что прикована.
Хотя свет лампы мягкий и чувственный, его волне достаточно, чтобы освещать ее. Она не тешит себя надеждой на этот счет. Она знает, что каждое малейшее ее движение и едва различимое выражение лица полностью видны ее хозяину. Так и должно быть; она — его рабыня. Некоторые свободные женщины, между прочим, настаивают на занятиях любовью в темноте из-за своей застенчивости. Если такая женщина попадет в рабство, она должна научиться заниматься этим при полном освещении, будь то свет обычной лампы в комнате для наслаждений или белый день в доке.
Теперь мы представим себе, что девушка стоит на коленях перед хозяином, на густом меху, в позе угождающей рабыни, в мягком свете лампы, прикованная к кольцу рабыни. Не кажется ли вам, что она увидит эту комнату совсем не так, как свободная женщина? Хозяин ходит вокруг нее с кнутом в руке. Она старается держаться как можно красивее, чтобы понравиться ему. Возможно, она нагибает голову, испуганно, покорно. Она чувствует рукоятку его кнута у себя под подбородком, поднимающую ее голову. Она должна правильно держать голову. Она видит, как хозяин встряхивает кистями кнута. Ее будут бить или насиловать или и то и другое? Но он снова сворачивает кисти и протягивает ей кнут. Она целует его с жаром в знак своего рабства и покорности. Затем хозяин бросает кнут в сторону, но так, чтобы легко достать его, если ему захочется. Потом он поднимает цепь и перекидывает через левое плечо рабыни. Теперь он начинает ласкать девушку, и это, во всей полноте, ласки собственника, иногда он удерживает ее на месте, заведя ее левую руку за поясницу. Она начинает стонать. Тогда она, если он пожелает, будет брошена на спину на мех.
— Пожалуйста, будь нежен, мой господин, — просит она.
Он может выполнить ее просьбу, а может и нет, как ему захочется. Я думаю, что женщина-рабыня воспринимает спальню мужчины совсем в другой манере, чем свободная женщина.
