Зита. Дорога в небо - Владимир Борисович Журавлев
— А ничего, что за кое-что из озвученного здесь нас убьют? — поинтересовался Кунгурцев спокойно.
— Ничего, Сергей! — твердо ответила она. — У нас нет другого пути. Потому что при недостатке информации мы сами себя убьем. Недавно мы в этом убедились. Задачи, стоящие перед социалистическим обществом, на определенном этапе невозможно решить без сознательного и активного участия всех. Длительные полеты в космос — одна из таких задач, так что считай, что этот этап наступил. Полный доступ к информации отныне — необходимая и обязательная мера.
— И все же? — не уступил он. — Теория и технология гравитационных двигателей — конфетка, ради которой любого из нас, например, похитят и запытают до смерти. Или же нанесут превентивный ядерный удар.
— Теорией, к сожалению, мы не владеем, — подал голос безволосый представитель института антропологии космоса. — Только технологией. Группа Фридмана, работающая над теоретическими аспектами, погибла полностью при первом испытании гравитационных двигателей в земных условиях. Тогда мы еще не знали, насколько это опасно.
— Но остались же материалы…
— Не остались, — сказал безволосый. — Именно из-за режима секретности. Все материалы по теме хранились на участке верхоянского шахтного комплекса, отведенного под лабораторию физики космоса. Выбросом энергии сектор был уничтожен. То, что мы сейчас делаем — это все на уровне «прикрути вон то туда-то, и получится вот это».
— Путь, пройденный один раз, повторить легче…
— Попробуйте, — пожал плечами безволосый. — Как признавался сам Фридман, для этого нужно всего ничего: представить физическую картину мира и посмотреть на нее с совсем других позиций. Для этого не требуются какие-то особые закрытые источники информации, их не было и не могло быть в распоряжении лаборатории, отрезанной от внешнего мира на десять лет по условиям эксперимента. Всего лишь глянуть на мир с других позиций. Мы же в основном имитировали длительные полеты в космос, физика — это был лишь способ провести с пользой экспериментальное время…
— А восстановить по технологии?
— Пытаемся, — вздохнул безволосый. — Весь мир тоже пусть пытается, мы не против. Мы улетаем, нам все равно, а как они здесь распорядятся — проблема не наша, а доминирующих правительств…
Кунгурцев остро поглядел на безволосого с каким-то особым интересом, пришел к определенному выводу, кивнул и удовлетворился ответами. Зато не удовлетворился командующий Особым Заполярным военным округом.
— Будет война! — убежденно заявил он. — И я не уверен, что смогу защитить стратегические объекты! В частности, ваше производство топлива для гравитационных двигателей! Уж его-то точно постараются захватить, отобрать всяко проще, чем создать самому, это дураку понятно!
— Будем воевать, — угрюмо отозвался кто-то. — Сколько надо продержаться? Пять лет, десять? Вот столько и продержимся.
— Год, — сказала Зита. — По усредненным оценкам независимых исследователей, у нас в распоряжении год. За это время мы должны успеть всё.
— Что — всё? — недоуменно спросил глава Копейки.
— Всё — это всё. Построить распределенные гравитационные двигатели достаточной мощности. Наработать топлива для них минимум на десять лет полета. Построить ковчеги. И создать для них с нуля все цикличные закрывающие технологии, то есть убрать из формулы грузопотоки по железной дороге и вереницы дирижаблей. Ковчеги должны полностью обеспечивать себя всем необходимым.
— Это невозможно! — категорично сказал глава Копейки.
— Двенадцать, — вырвалось непроизвольно у Зиты и безволосого.
-=-=
Зита стояла у окна конференц-зала и бездумно смотрела вдаль, на невысокие горы. Сил не осталось. Совещание, длившееся более десяти часов, закончилось. И нехорошо закончилось, тяжело. За десять часов командиры осознали грандиозность задач. И их явную неразрешимость. Технологии замкнутых циклов, взаимоувязанные, работающие в едином ритме — за год. Угу. А, может, Луну с неба? Всяко легче! А помимо ковчегов еще и республика никуда не делась, с ней бы управиться. И враги на границах никуда не делись. И на все — год.
Рядом с ней остановился безволосый представитель института космической антропологии. В течение совещания он так и не назвал себя. Впрочем, Зите это не требовалось. Она развернулась и вгляделась в такие усталые, больные, но такие знакомые глаза.
— Вы совершенно зря собой рискуете, Владимир Данилович, — тихо сказала она. — Информацию о гравитационных двигателях мог озвучить на совещании любой участник эксперимента.
— Все же узнала, — знакомо хмыкнул мужчина. — Кстати, единственная из всех. Да, зря. Но у меня личные причины. С тобой хотел встретиться.
— Кунгурцев тоже догадался, — слабо возразила она.
— Кунгурцев не догадался, — небрежно отмахнулся Каллистратов. — Кунгурцев понял, что единственный носитель секретной информации — я. Что на мне все замыкается. И задался вопросом, кто я такой. А ты меня узнала. Кстати, как? У меня не только внешность, но и манера говорить радикально поменялись, специально над этим работал. Так как?
— Именно по манере говорить, — еле заметно улыбнулась она. — Прямая противоположность изначальной. Стоило провести обратное преобразование, как сходство стало бросаться в глаза.
— Врешь,
— Вру, — вздохнула она. — Сердцем я вас узнала, Владимир Данилович, сердцем.
— Но не простила?
Она грустно покачала головой.
— Да я, собственно, предполагал, — вздохнул мужчина. — Я ж тебя знаю с детства. Но… вот захотелось встретиться. Дурак, да?
— Учитель. Мой учитель. Это ведь навсегда, сами понимаете.
— Видимо, не понимаю, — криво усмехнулся Каллистратов. — Тут ползала — мои ученики. И что? Узнала меня одна ты. И именно с тобой потянуло встретиться, не с ними.
— Значит, любимая ученица, — слабо улыбнулась она. — И любимый учитель.
Каллистратов мрачно подумал.
— Пойдет, — в результате решил он. — Любимая — мне достаточно. Спасибо. Ты знаешь, что ты — необыкновенная женщина? Впрочем, о чем я, конечно, знаешь, звездная принцесса как-никак… Значит, так, любимая ученица, слушай приказ. Завтра сдашь руководство республикой.
Первым ее чувством был дикий протест. Как — сдать?! Она и есть республика! Вторым пришло странное осознание, что Каллистратов прав. Здесь, в данный момент, справятся и без нее. Командирский корпус вырос и заматерел, неожиданные утраты не смогли выбить из-под него основу. Наоборот, укрепили, как это ни горько осознавать. Жестокий Кунгурцев по-своему, кроваво, но решил очень болезненную проблему. Решит и все остальные проблемы, если Каллистратов незаметно поможет, а он поможет… Или не Кунгурцев решит, а кто-то другой. Прямо сейчас она могла назвать с еще с полдюжины способных справиться с руководством республикой. Следовательно, ей здесь не место, ей — идти дальше.
Поэтому вопрос из «почему?» преобразовался в совсем другой.
— Куда? — только и спросила она.
— На повышение, куда ж еще? — сердито отозвался Каллистратов. — Самое высокое место сейчас — строительство ковчегов.
