Демитрикая: Путь вампира - Андрей Ра
Эй, сидящий в черепушке, ты там не сплавился ещё от всего этого? Молчишь? Ну молчи, молчи.
Я чувствовал, что эта девушка не даст мне покоя и станет ещё не раз предметом моих размышлений. Всё же старый сморчок нагадил, до него не воняло этими непонятками. Вроде. Не уверен…
— Красивая песня, хоть и на ужасно ломаном эльфийском. Где услышал? — оторвал от измышлений меня Хонинг.
— Э, да так, барды как-то пели… Давно это было, — ответил я под пристальным взглядом Эммилии.
— Красиво звучит, — подытожил старый вампир и снова погрузился в свои мысли.
«Ты когда язык ушастых успел заучить?» — спросила Эм ментально.
«Никогда, я просто звучание этой песни запомнил, и всё. Понятия не имею, о чём она», — сказал ей я и, конечно же, солгал.
Ха, хоть как-то сквитался. Всё так, башковитый — маленькая гадость.
— Так ты, значит, песни всякие знаешь? И петь обучен? — снова спросил меня пивовар.
— Знать то знаю, а обучен… ну, как обучен, — замялся я немного. — Под пиво поорать могу, как и все.
— Хех, — усмехнулся старик и полез куда-то под шкуры. — Ну тогда смочи горло и затяни чего-нибудь такого величественного, или о битве ратной.
Вот, блин, я в шуты, что ли записался? Хотя, почему бы и нет, учитывая, что он протянул мне мех с отличным пивом. После пары глотков сразу прибавилось уверенности в своих песенных способностях. Я ведь даже в «Скайриме» вступал в коллегию бардов. Ты даже первый квест не сделал. Не суть, главное вступить, а там уж партия разберётся.
И я затянул:
'Голос, певший тебе в ночи, замолчал навсегда,
И сгорают в огне свечи за годами года.
Те, кого ты всю жизнь любил, у небесных ворот,
А король, властелин судьбы, пробуждения ждёт…
Он венчал свою жизнь и бессмертие,
Но не в храме, а в битвах, где борются зло и добро,
Дал узнать людям вкус милосердия,
Обратил в благородную ненависть злость на врагов.
Он осенён римским крестом,
Над головой — красный дракон,
На клинке меча руническая вязь.
Правит король твёрдой рукой,
Слово и мощь, свет и покой,
Словно камни — исполины держат власть.
Нет начала, нет конца историй,
Есть кольцо блуждающих огней,
Ложь и правда в нём извечно спорят,
И на их алтарь льётся кровь королей!..' [1]
«Неплохо поёт, хоть и видно, что хочет вытянуть больше, чем может… — думала вампирша. — Может, он этим и займётся, будет петь, писать, а не махать мечом…».
Эммилия только сейчас задумалась по поводу будущего своего подопечного, она понимала, что у Тамики будут большие планы насчёт него. Эм не хотела, чтобы Алказар ввязывался в военное дело и политику Империи, но вампирша понимала, что этого не избежать. Как только все узнают о его наследии, он, сам того не желая, станет ключевой фигурой в планах тех, кто жаждет власти и богатства, но она приложит все силы, чтобы это случилось как можно позже. Хотя, Беливер уже покопался в его голове и наверняка узнал, какая кровь в нём течёт. Тем более, вампирша ни на йоту не верила в то, что нападение демонопоклонника было случайностью. Хоть враг и сделал вид, что хотел просто принести их в жертву, это нужно было лишь для того, чтобы пустить пыль в глаза Девятых. И самое главное, что не давало покоя вампирше — зачем Алказара отметили?
* * *— Эй! Певец, приехали, вставай! — крикнул Хонинг откуда-то с боку.
Я открыл глаза и, потянувшись, огляделся — первые лучи утреннего солнца освещали возделанные поля, пивоварню и загон с живностью.
Уважение старому, раз он сам за всем этим следит один. Да тут одно только поле в десяток гектар!
— Давай, разгрузи телегу и заходи в дом, — бросила Эммилия мне через плечо, идя к дому за пивоваром, а последнюю фразу она сообщила ментально: «Мне надо перетереть с ним, шибко он много знает, подозрительный тип».
— А куда всё сгрузить то? — окликнул я нашего нового знакомого.
— По левую сторону дома, в подвал, — не обернувшись, ответил он.
Я, бормоча себе под нос всякие ругательства, принялся развязывать крепления на бочках и тюках.
— Эх, мля, не обсвистаться бы! — произнёс я, на вдохе поднимая одну бочку.
Бочка показалась лёгкой как пёрышко, поэтому я схватил ещё и вторую и пошёл в погреб. Блин, да я жонглировать ими могу. Хотя нет, вдруг уроню, меня ж потом за эти самые… за ядра, старик повесит. Или придётся у него на ферме рабом отрабатывать.
В погребе было темно и сыро, а в нос сразу ударил затхлый запах, даже не запах, а вонь. Сладковато-тошнотворная вонь разлагающейся плоти… Зато все сопли в носу пробило.
— Мля… тысяча дохлых эльфов, белый кракен меня за яйца! По-моему, тут кто-то сдох! — пробормотал я себе под нос и тут же его заткнул освободившимися руками.
Насморк, зря ты меня покинул… Я уже хотел было выбежать из этого сектора газа, но моё внимание привлекла рваная тряпка, точнее знамя, висящее на стене. Рваное и дырявое чёрное знамя, примерно в полтора метра высотой и метр шириной. Меня заинтересовало изображение на нём — это был ярко-красный глаз
