Воплощение - Дмитрий Билик
— От чего зависит распространение заразы? — спросила она. — Я знаю оскверненных, которые коснулись Скверны, но остались людьми.
Дева буквально спиной почувствовала, как напрягся Ерикан. Серая корочка на его теле была старая, едва заметная, но Юти помнила о ней.
— От многого, — присел Сертан рядом с Одаренной. — От того, насколько здоров человек, какой у него обмен веществ, в каком эмоциональном состоянии он находится. Но еще Скверна очень сильно реагирует на возмущение дара. Если бы зараза была живой, я бы предположил, что она сходит с ума.
— И порой вселяется в ближайшего, так?
Лекарь вновь согласно кивнул.
А Юти вспомнила Яму и Одаренных, которых приносили в жертву. И испуганных людей, которых облагодетельствовала Скверна своим касанием.
— Почему ты не говорил никому об этом? — поинтересовалась Юти.
— Не говорил? — горько усмехнулся Сертан. — Многие года я только и делал, что обивал пороги королей, наместников, кнессов и ярлов. Тех, до кого мог достучаться. И начал это делать до прихода Великого Ворона.
Юти нахмурилась от этого упоминания. По всему выходило, что Сертан являлся и к ее отцу. Но мудрый Фелен проигнорировал лекаря.
— Но понял, что правителям проще отгородиться от оскверненных, сделать вид, что их проблемы нет, отражая вылазки из Пустоши. Тогда я продал все свои имущество и принялся исследовать болезнь самостоятельно.
Одаренная тяжело вдохнула. Сложившаяся ситуация ей не нравилась. Все ее мысли были заняты грядущей встречей с матерью, а не мифическим выздоровлением оскверненных. Но вместе с тем она понимала, что встреча с лекарем не случайна. Если удастся найти возможность сделать оскверненных простыми людьми, то… то мир попросту изменится.
— Как называется твое растение?
— Не знаю, — огорошенно пробормотал Сертан. — Я как-то забыл придумать ему название. Оно растет в низовья Вилении.
Юти кивнула, услышав одну из крупнейших семи рек земель, в честь которых они и получили свое имя. Вот только путь туда занимал не одну седьмицу. Юти посмотрела на Ерикана с единственным немым вопросом. И старик ехидно фыркнул.
— Это почти по пути.
— Тогда ты идешь впереди, — сказала Юти Сертану. — А твои люди сразу за тобой. Мы на расстоянии.
— Одаренные крайне редко заражаются Скверной. К тому же, у них, — лекарь указал на больных, — зараза проявилась совсем недавно. Поэтому вы в полной безопасности.
— А вот это мы проверять не будем, — решительно ответила дева.
— И мне совсем нечем вам платить, — не унимался Сертан. — У меня осталось немного денег на дорогу обратно и кое-какое пропитание.
Юти улыбнулась. Лекарь ей нравился все больше. Несмотря на свой фанатизм, Харан Сертан Римель оказался обстоятельным мужиком. И решил договориться обо всем сразу, а не юлить во время пути.
— Нам не особо нужны деньги, — ответила Юти. — Пропитание мы себе можем добыть сами. Веди.
И они отправились в путь. Вот только новый отряд не был похож на предыдущий. С Фромвиком и Санной Юти отдыхала душой, могла себе позволить быть вздорной и любопытной девчонкой. Путешествуя вместе с южанами вдали от дорог, через дремучие леса, логи, минуя крутые яры, Одаренная все время оставалась угрюмой воительницей, готовая в любое мгновение обнажить меч.
Она старалась не разговаривать с усатым Фалером и толстой Кире. Разве что с молодой Тиланой у Одаренной завязалось нечто вроде приятельства. И то лишь потому, что красивая девушка много рассказывала о своей жизни, жизни дочери богатого торговца в Сотрете. И в ее словах Юти иногда слышала эхо своей, прошлой судьбы.
Однако после трещала ветка в лесу, выл волк вдалеке, раздавался плеск в ближайшей реке и мираж былых времен улетучивался. Все возвращалось на круги своя, и Одаренная вспоминала, что она воин, а сидящая перед ней всего лишь обычная девчонка. К тому же еще и оскверненная.
Забавно, но с того момента, как Юти узнала о сером пятне в прошлом Ерикана, она старалась не вспоминать об этом. Одаренная решила для себя, что у учителя хватило сил справиться со Скверной. И крохотная корочка на теле — лишь отголосок той самой борьбы. Потому что это Ерикан, ее грубоватый и насмешливый учитель, а не какие-то чужие люди. И Юти никогда не олицетворяла наставника с оскверненными. Тогда как над новыми знакомыми будто висел отпечаток проклятия. И нет, нет, но дева старалась сесть подальше от южан.
Если бы не все это, путешествие по Семиречью бы понравилось Юти. Эти земли оказались богаты дичью, рыбой, а по урожайности могли посоперничать и с западными королевствами. Правда, Ерикан говорил, что зимы здесь бывают суровы, но Одаренная, по старой привычке, пропускала слова наставника через сито правды. Едва ли снега в Семиречье толще, а ветра кусачее, чем на Севере.
В пути прошла седьмица, потом вторая, а на третью Юти начала замечать, что с каждым новым днем они стали двигаться все медленнее. Будто та зараза принялась подтачивать южан. Юти, с присущей ей прямотой, спросила Сертана, в чем дело. И услышанное удивило ее. Лекарь сказал, что путники, да и он сам, голодают.
Дева долго не верила услышанному. Раз в несколько дней она лично ловила зайца для похлебки или толстых белок, порой приносила костистую речную рыбу и научила находить Кире и Тилану свободные коренья и ягоды. Благо, к осени в лесах их было с избытком, а запасы, прихваченные с Земель, давно истощились. И теперь выяснилось, что эти кумушки голодают.
Конечно, будь у них пшено, то и суп был гуще. Окажись в руках хлеб, то им бы можно очистить котелок, а запеченные овощи покойно лежали в брюхе. Но ведь надо принимать жизнь такой, какая она есть.
Однако спустя пару дней, когда Юти стала пристальнее наблюдать за оскверненными, она вновь с изумлением отметила, что те действительно изменились. Длинные усы Фалера на изнеможденной физиономии смотрелись мокрой тряпкой, некогда внушительная грудь Кире тоскливо висела возле живота, а лицо Тиланы, и прежде худое, еще более вытянулось. Правда, по мнению Юти, девушка стала лишь краше.
Но изменения коснулись не только внешнего вида. Сертан на очередном вечернем осмотре заявил, что коросты увеличились в размере. По всему выходило, что скудный рацион, к которому и Юти, и Ерикан оказались привычны, может свести в могилу оскверненных. Или деформировать их тела настолько, что лечить уже будет некого.
— На
