Рубин - Даниэль Зеа Рэй
Ордерион промолчал, не желая развивать тему. Ни одно из королевств не станет обвинять в происходящем орден и повелителей силы маны. Инайей и Туремом правят члены ордена. У Ошони и Зальтии в королевской семье по отпрыску из ордена. Четыре королевства делят власть на большой земле, а орден потакает правителям, оберегая их покой друг от друга и собственных подданных. Безусловно, за седоулы и преференции, но все же каждый из королей и придворных знает, что ордену перечить не стоит: все равно проиграешь.
К ним подошел отец и со злобой взглянул на обоих.
– Я отдал воинам приказ всех собрать и закопать, – произнес он, зажимая нос рукой.
– А жители из других королевств? – вторил Галлахер. – Необходимо собрать тела и вернуть их…
– Много они нам тел вернули? – перебил его отец. – А теперь головой подумай! Что будет, когда мы трупы подданных чужих королевств развозить начнем? Нас обвинят в их смерти. А мне разбирательства со всем миром не нужны.
– Разбирательств не избежать. – Галлахер упрямо смотрел на отца. – И лучше сейчас заручиться общей поддержкой, чтобы потом…
Отец поднял руку, останавливая тираду Галлахера:
– Не тебе, щенок, ордену вопросы задавать…
– Так задай их вместо меня! – Галлахер со злобой смотрел на отца.
– Тысячу раз тебе говорил: бери пример с брата. – Луар указал на Ордериона. – Потому что, если не научишься вовремя замолкать, будешь гнить в могиле, даже не успев занять трон.
– А я и так его не займу! – бросил Галлахер в лицо отцу. – Ты переживешь всех нас!
Тот вспыхнул.
– Отец, – прошипел Ордерион, ограждая брата щитом, – ты слишком часто стал выходить из себя.
– Не я один. – Отец указал на искрящиеся руки Ордериона. – Не стоит проверять на прочность мою выдержку. Можешь сломаться! – рявкнул он и пошел дальше, бросив на ходу: – Здесь нам больше нечего делать. Возвращаемся в замок.
Галлахер внимательно посмотрел на Ордериона и опустил глаза на его руки.
– Отец прав. Раньше ты терял самообладание намного реже.
– Значит, что-то изменилось, – ответил Ордерион и пошел следом за отцом.
* * *
Они вернулись в замок, и Ордерион направился в свою комнату, чтобы принять ванну и сменить одежду, пропитавшуюся зловонием.
Галлахер был прав. Странные и непонятные происшествия на Великом континенте начались с год назад. И довольно быстро все поняли, что ночевать в лесах и полях слишком опасно, а в деревни и города напасть не суется. И все это время Верховный повелитель силы заверял остальных, что мана не имеет к этому отношения, а орден делает все возможное, чтобы найти причину проблем и избавиться от нее. Теперь Ордерион точно знал, что такие игры с мирами способны сотворить только мана и знания, хранящиеся в Небесном замке ордена. Но неудобные вопросы Верховному повелителю так просто не задашь. Говорить с Верховным должен отец. Только вот что-то стремлений к этому Ордерион пока не наблюдал.
Принц лежал в ванне, закрыв глаза, когда его руку запекло. Метка связи на коже заалела и стала болеть. Ордерион провел рукой и увидел в потоках маны Рубин. Она сидела в склепе, задрав голову к потолку, а рядом с ней лежало чье-то тело.
– Рубин! – в ужасе закричал Ордерион.
Рубин
– Р
убин! – услышала она его голос откуда-то издалека. – Руби-и-ин!
Она открыла глаза и, увидев перед собой лицо Ордериона, тут же закрыла их.
– Она… – голос Галлахера будто раздавался со дна какой-то глубокой ямы.
– Молчи! – крик Ордериона. – Я создам новые брачные амулеты, и никто не узнает. Даже сама Хейди. Но ты должен сохранить секрет, а я сохраню вашу с Хейди тайну.
– Моя жена никогда не использовала никаких юни влюбленности! – Голос Галлахера буквально скрипел. – Наши чувства настоящие!
– Я не о юни влюбленности говорю, – добавил Ордерион. – Ты перед Рубин в долгу. Помни об этом.
Мрак.
* * *
– Рубин…
Кто-то заботливо гладил ее по щекам, и принцесса готова была поклясться, что это Ордерион.
– Милая, проснись, – говорил его голос. – Приехали делегаты. Ты должна предстать перед ними. Ненадолго, но должна.
Рубин открыла глаза и отбросила от себя руки принца. Села. Она находилась в своей спальне, а на стенах горели лампы.
– Что с Хейди? – Рубин повернула голову к Ордериону и прикрыла одеялом край ночной рубашки, в которую ее переодели.
– Хейди жива.
– А ее ребенок? – Рубин внимательно смотрела на Ордериона.
Принц только отрицательно покачал головой.
Рубин взглянула на свои руки: ничего. Обычные пальцы и неизмененная кожа, как будто все увиденное было лишь страшным видением. Принцесса поморщилась, ощущая знакомую тяжесть внизу живота. Кажется, на ней было белье и кто-то подложил подклад из ваты.
– Почему я здесь? – спросила Рубин. – Кто меня сюда принес?
– Мы с Галлахером нашли вас в склепе.
– Нас заперли там! – Рубин гневно посмотрела на Ордериона.
Он покачал головой.
– Дверь была открыта.
– Хочешь сказать, что я вру?
– Нет, – ответил принц. – Я лишь говорю, что, когда мы с Галлахером прибежали, дверь была открыта.
– Как вообще этот огромный кусок камня движется?
– Там есть скрытый механизм. Рычаги в стене находятся.
– То есть лишь бы кто не знает, как открыть и закрыть ту дверь? – спросила Рубин.
– Знают многие, особенно те, кто следят за порядком в склепе.
– Необходимо всех опросить и выяснить, кто запер нас с Хейди! – прошипела Рубин.
– Мы это сделаем, Рубин, но не сейчас. – Ордерион попытался взять ее за руку, но она снова отдернула ладонь.
– Не гони меня, – попросил он, преданно заглядывая ей в глаза. – Пожалуйста.
– Я знаю, что блудные девки используют траву горемычника, чтобы избавиться от нежеланных детей. Но трава эта опасна тем, что часто уводит на тот свет…
– Откуда такие познания? – Ордерион явно не ожидал услышать подобное от принцессы и насторожился.
– От учителей, – отрезала Рубин. – Делегаты в замке?
– Да, приехали с час назад. Мы сказали, что вскоре ты спустишься к ним.
– И как они отреагировали на весть, что я жива? – Рубин прищурилась.
– Были удивлены. Настолько, что пока не передали послание от короля Дарроу, которое привезли.
Рубин кивнула.
– Сейчас я позволю твоей служанке сюда войти и помочь тебе переодеться, – предупредил Ордерион. – Затем мы спустимся в зал для пиршеств, где все тебя ждут.
– Так они уже пировать начали? – возмутилась Рубин.
– На этом настоял мой отец. И сейчас он
