Судьбы местного значения - Владислав Валентинович Стрелков
Все деяния, несмотря на многочисленную критику, а её было достаточно, тянуло в совокупности на Героя Советского Союза. Однако Жуков отказался, а когда ему стали выговаривать, позвонил Сталину. Был долгий разговор, в результате которого вместо одного к высокой награде представили двоих — генерала Дмитрия Ивановича Рябышева и бригадного комиссара Николая Кирилловича Попеля. Жукова же представили к ордену Ленина…
В зале стало немного шумнее — присутствующие стали приветствовать маршала и генерала армии.
Рябышев и Попель тоже встали. Маршал и генерал армии ответили на приветствие, пошли было дальше, однако Жуков заметил генерала и бригадного комиссара, и сказал об этом Шапошникову.
Борис Михайлович, посмотрел на Рябышева и Попеля, его лицо посветлело, привычная сутуловатость куда-то пропала, и он направился к ним.
— Вот они! Голубчики! — воскликнул маршал, приветствуя обоих. — Здравствуйте, здравствуйте!
— Здравия желаем, товарищ маршал, товарищ генерал армии! — браво гаркнули генерал и бригадный комиссар.
— Видишь, Георгий Константинович, какие орлы? — Шапошников повернулся к Жукову. — И ведь как славно воевали! Не только умело врага били, но и в плен не мало взяли!
— А предложение товарища Попеля взять? — начал говорить Жуков. — Хочу сказать, что нами внесено предложение — создать отдельные батальоны радиоборьбы. Они показали максимальную полезность. А показанная эффективность — это ваши рекомендации, Николай Кириллович!
— И да, кстати, — продолжил Шапошников, — мы с Георгием Константиновичем как раз обсуждали примененные в сражении новые тактические приемы и методы борьбы с вражеской бронетехникой, ту же радиоборьбу взять, и многое другое. Это стоит тщательно обдумать.
Многое необходимо взять на вооружение, так как фактически они уже показали высокую эффективность. Многое, по моему мнению, прописать в уставе.
— Об этом пока рано говорить, — возразил Жуков.
— Согласен, — кивнул Борис Михайлович, — но и медлить нельзя. Эти недели боевых действий показали — устав устарел, многое необходимо поменять.
— Торопиться не стоит, — вновь возразил Жуков. — Перед тем как прописывать в уставе стоит обкатать тактику применения танковых групп и засад на всех фронтах. И те же узлы обороны.
— Сама по себе тактика узлов обороны не нова, — Шапошников прокашлялся. — Еще когда наши предки мечам воевали крепости ими и являлись. В гражданскую порой бывало подобное. Но в современных условиях такой подход в ведении боевых действий не рассматривался, считаясь бесперспективным. Но результаты применения ваших предложений Николай Кириллович показали — что это была ошибка.
— Кстати, — Шапошников взглянул на Попеля, — не решили еще в Генеральный Штаб перейти?
И, видя легкое недоумение Николая Кирилловича, поглядывающего на Жукова, пояснил:
— Это моя инициатива, — улыбнулся Борис Михайлович. — Я попросил об этом Георгия Константиновича.
— Но зачем⁈ Что я в Генеральном делать буду?
— Не прибедняйтесь, Николай Кириллович, — прищурился Шапошников. — Вам не просто так выборку сводок давали и просили свое мнение составить. Вы за двадцать минут без карты не только разложили по полочкам обстановку, но и спрогнозировали действие противника. Показательно, что независимо от вас, сотрудники штаба выработали аналогичную справку, но за больший срок.
— Хм… — смутился Попель, задумавшись. — А почему листы с аналитикой забирал не штабист, а какой-то гражданский?
— Это сотрудник из МУРа, он в группу при ГБ входит. У них какой-то свой интерес к обстановке на фронтах.
Это заставило комиссара задуматься.
— Товарищ маршал, — обратился к Шапошникову Рябышев. — Тут просьба есть. У меня взводный за все сражение подбил тридцать немецких танков и бронетранспортеров. Подтвержденных. Но в наградной вписали только девять.
— Почему? — удивился Шапошников, а Жуков нахмурился.
— Как мне пояснили в штабе фронта — двадцать один танк был подбит на трофее, что умаляет советское оружие.
— Я не в курсе, — сказал Георгий Константинович, когда на него вопросительно посмотрел маршал. — И обязательно с умником или умниками разберусь.
— Уж разберись, голубчик, — кивнул Борис Михайлович. — И пусть о герое вся страна знает! Сколько врагов уничтожили. Вот два героя стоят. Командовали разумно, да так, что гоняли немецких генералов в хвост и гриву, одного так вообще в плен лично взяли.
— Товарищ маршал, — обратился Рябышев, когда Шапошников умолк, — по гибели Гота информация подтвердилась?
— Пока не известно. Но это не у меня надо спрашивать, а у нашей разведки. Вон товарищи из ГБ идут, у них и спросим.
Комиссар ГБ 3-го ранга и старший майор первым делом поприветствовали маршала и генерала армии, поздоровались с Рябышевыи и Попелем, только потом Меркулов ответил на вопрос:
— По нашим данным Гот получил тяжелое ранение. Это все что известно на сегодня.
— Эх, не додавил товарищ Волков этого гада! — посетовал Рябышев.
— Если так смотреть на ситуацию, — пробубнил Попель, — то и мы тоже хороши — Гудериана-то упустили.
При всей серьезности сказанного, вышло как-то по-детски уморительно, и стоящие несдержали улыбок.
— Вы, голубчик, зря утрируете, — сказал Шапошников. — Гудериан сильный тактик, в момент щелочку в наших силах углядел, его не зря сами немцы прозвали «Быстрый Гейнц». И насколько мне известна оперативная обстановка на тот момент, шансов парировать удар танковой группы Гудериана практически не было.
— Я дополню, — вмешался Жуков, — на тот момент наши танковые корпуса уже потеряли большую часть техники и личного состава. А Гудериан ударил в стык, собрав в единый кулак всю боеспособную технику. Кроме того — информация о прорыве поступила с запозданием и быстро перебросить резервы для парирования не вышло.
— За то замечательно вышло с группой Гота, — улыбнулся Борис Михайлович и, посмотрев на комиссара ГБ 3-го ранга и старшего майора, продолжил, сменив тему, — я хочу воспользоваться моментом, чтобы поблагодарить нашу разведку за своевременную информацию о действиях противника. И Георгий Константинович меня поддержит.
— Поддержу! — кивнул Жуков, при этом несколько загадочно посмотрев на товарищей из ГБ.
Меркулов с Судоплатовым переглянулись. У обоих возникла одинаковая мысль, но озвучивать не стали. Из всех присутствующих настоящий источник знали двое, то есть комиссар ГБ 3-го ранга и старший майор, Шапошников частично, и Попель вероятно. Георгий Константинович более чем частично — первичку сводных данных от развед-отдела дополнил докладными и рапортами от бригадного комиссара. Логика с интуицией у Жукова на высоте — о многом мог догадаться, недаром глянул с прищуром. Но с начальником генерального штаба можно поговорить потом, а сейчас имеется срочное дело.
— Мы тоже воспользуемся моментом, — сказал комиссар 3-го ранга, — нам надо успеть до начала церемонии награждения приватно побеседовать с товарищем Попелем.
— Только не сватайте Николая Кирилловича к себе, — хмыкнул маршал. — Мы с Георгием Константиновичем первыми предложили бригадному комиссару работу в генеральном штабе.
Меркулов с Судоплатовым вновь переглянулись.
— Это не нам и не здесь решать, — ответил комиссар ГБ 3-го ранга. — Пойдемте, Николай Кириллович, у нас мало времени.
Первым двинулся Меркулов, за ним Попель, следом Судоплатов, явно ощущая пристальный взгляд Жукова.
Не доходя до прохода во владимирскую залу, Меркулов свернул к дверям ведущих в аванзал. Сотрудники УКМК НКВД распахнули створки, и сразу прикрыли, как троица миновала створ.
— Проходите, Николай Кириллович, садитесь, — сказал комиссар ГБ 3-го ранга, показывая в угол залы, где к угловой кушетке, что около каминного окна, приставили кушетку.
Попель сел на угловую, Меркулов с Судоплатовым присели напротив.
— Николай Кириллович, — начал комиссар ГБ 3-го ранга, — наше внимание к вам не случайно. Ваша деятельность…
— А что с ней не так? — насторожился Попель.
— Все так, — ответил Судоплатов. — Но изменились вы кардинально.
— Так война, — пожал плечами бригадный комиссар. — Она всех меняет.
— Согласен, но в вашем случае, все началось 27 июня, не так ли?
Попель вновь пожал плечами. Напряженность и волнение ему удалось удержать, хотя опытные разведчики заминку заметили сразу.
— То, что произошло с вами 27 июня, очень сильно изменило вас, — произнес Меркулов.
— У вас открылось тактическое и стратегическое мышление, — стал перечислять Судоплатов. — Большая часть запланированных действий танкового сражения, начавшегося под Дубно, исходила от вас.
— Песни сочинили, да какие! — улыбнулся Меркулов. — Вся страна распевает — И, значит, нам нужна одна победа. Одна на всех. Мы за ценой не постоим!
— Поменялся стиль речи, — продолжил Судоплатов, — и почерк изменился. Причем сильно.
— Ваш почерк до 27 июня, — сказал уже комиссар ГБ 3-го ранга, — очень сильно отличается от такового после.
— Грамматика, орфография, стиль, информативность написанного, — перечислил старший майор. — И речи ваши стали взвешенными, правильными. Будто вы в одно мгновение академиком стали.
— Что же в этом такого, спросите вы? — Меркулов подался чуть вперед.
Николай Кириллович смотрел то на одного, то на другого, понимая, что товарищи из ГБ не зря
