Плащ и галстук - Харитон Байконурович Мамбурин
— Мне оторвать тебе яйца или выдавить глаза? — поставил я лежащего на земле парня перед несложным выбором, — Решай быстрее.
— Сук…ААААА!!!
Неправильный ответ стоил ему уха. Схватив воющего от боли гада за глотку, я приподнял брыкающееся и дёргающееся тело с пола.
— Где остальные? Сколько вас?
Почти все неосапианты используют руки для активации боевых поражающих способностей. В редких случаях — глаза. Эти наставления майора я постоянно держал в голове, поэтому, удерживая Ахмеда за горло, слегка давил ему большим пальцем на челюсть так, чтобы в случае чего успеть отвернуть ему голову в сторону. И — правильно сделал. Хотя тот сумел меня удивить, изрыгнув изо рта целую струю зеленого жидкого пламени. Правда, тут же ей поперхнулся, заорав еще громче от боли в чуть ли не сломанной челюсти, но это уже мелочи.
— Достал, — проинформировал я его, роняя на пол и хватая сзади пальцами за лицо, — Свет выключается, следующая станция — допросная комната. Но ты её не увидишь.
— Стой-стой-стой!! — наконец-то дошло до человека, — Стой, не надо!
Хорошо. Глаза — это важно. Без глаз человек не смог бы увидеть меня, когда вернусь.
Затыкаю качку рот тряпкой, а затем вызываю Янлинь. Диктую дергающейся девушке имена, требую немедленно подтвердить или опровергнуть озвученные способности предателей. Эти, которые с её бабушкой, — точно предатели, идентификаторы их «часов» говорят, что оба состоят на действительной службе в безопасности города. Китаянку трясёт, она умоляет меня скорее бежать к бабе Цао, но я неумолим. Не бывает настоящего сражения между неосапами, это всегда бой с закрытыми картами, где каждая может оказаться джокером.
Ну а возможности Цао-младшей мне известны. Коротко кивнув на подтвержденную информацию, я гашу связь и иду дальше. Благо тут недалеко, всего-то подняться на этаж выше.
Игорь Савинов, способности — энергетические клинки, проявляемые произвольно в любой части тела. Плюс способность быстро передвигаться по любой поверхности. Совсем по любой, прямо как у нашего участкового, только сильнее. Именно он протащил товарища под землей прямиком к общаге. Упомянутый «товарищ», который совсем не товарищ — Лазарь Евстигнеев. Универсальное укрепление кожного покрова, вызов сильных вибраций в любой обозримой точке пространства, способен управлять выдыхаемым им газом, создавая объёмные иллюзии. Задача этой группы — похищение Васи Колунова.
Савинов опасен для меня, а Евстигнеев для здания, так что тут придётся делать очень сложный выбор.
Но я его не делаю. Вид человека, склонившегося с ножом над обнаженной окровавленной китаянкой, лежащей на столе, делает его за меня. Не оценив даже диспозицию в комнате, не превращаясь в туман, я просто как дурак заскакиваю в помещение и со всей дури бью урода кулаком, получая от второго, стоявшего сбоку, две пули. Одна попадает мне в живот, вторая крошит нижнюю челюсть, но это не останавливает ни на секунду, как и потрошащий клинок из белой энергии, протыкающий меня насквозь.
Поздно.
Человек растерянно вертит головой, будучи не в состоянии поверить, что только что лишился рук, отшвырнутых мной в сторону, а я уже, превратившись в туман, валю козла с ног, одновременно вымазывая в скользкой слизи, но покрывая его культи наиболее тягучим и липким составом. Так, баба Цао, её тоже облить везде, кроме головы, на той лишь шишка и пара ссадин. Кровь это останавливает неплохо. Второй? А что второй? От него не так много осталось, чтобы называть это — «вторым» …
Превратившись назад, легонько (относительно) бью хрипящего на полу человека в пах. Заслужили, мрази, с избытком. На лежащей на столе бабе Цао живого места нет. Она жива, у нее даже ничего не отрезано, но сильно избита. На животе и бедрах длинные, но неглубокие порезы, ногти… отсутствуют… все. Её пытали грамотно, но очень экономно, явно желая сломать Янлинь. Что сказать, у них почти удалось.
Оглядываюсь по сторонам. Вася лежит в углу, рядом с ним бездыханное тело, покрытое густой медно-рыжей шерстью, окровавленный парень в рубахе и шортах, кажется, Иван Золин, а еще… да, Тархунчик. Девушка-слизь прячется за мощной тушей Потапова. Но явно не от меня.
— Витя! — подает она голос первой. Тот подрагивает.
— Янлинь! — хриплю я в камеру, — Снимай блокировку! Целителя сюда!
— Поняла! — слышен всхлип в ответ.
— Все, ребята, — кривлюсь я в пародии на улыбку, — Все кончено.
Надо умнеть. Я не могу постоянно заигрывать с собственным подсознанием. Рано или поздно оно начнет воспринимать травмы быстрее, и я вполне могу оказаться безнадежно израненным. Всё, что меня спасает — так это моментальное восстановление травм, которые я еще не осознал.
Развожу и разношу ребят по их комнатам. Янлинь не сводит глаз с бабушки, пребывающей в бреду и с Васи, которого я поудобнее положил перед камерой. Тут все схвачено. Сюда уже направляются призраки с аптечкой, а нашим «солдатикам» я передал приказ дальше держать круговую оборону и особенно — дырку в земле. Мало ли какая подстраховка у этих ублюдков была. Сам же занимаюсь последним, что остается — переношу Тархунчика в её бассейн. Девушка опять обессилена, ей пришлось сохранять непривычную форму, стараясь скрыться с глаз изуверов.
— Спасибо, Витя, — шепчут губы на сформированном отростке, который Тархунчик высовывает из ванны в своей комнате, весьма похожей на небольшой, но глубокий бассейн, — Большое… спасибо… Мне было очень… страшно.
— Да не за что, — устало присаживаюсь я на бортик, — Валерия, можно один вопрос? Это очень важно.
— Д-да, Вить? Я м-мало что видела…
— Да не страшно, — вяло машу я рукой, — Тут сущая ерунда. Скажи — а сложно было туннель рыть?
Глава 17. Безликая
Иногда я себя чувствую полной свиньей. Жирной, отожранной, перепробовавшей всё на свете, а затем вернувшейся на старости лет в родной край, доживать оставшиеся дни. Но не просто так, а еще имея удовольствие снисходительно поглядывать на тех, кто кроме родной деревни ничего не видел. Вторая жизнь — она такая.
Я заливался «Кока-колой», смотрел шедевры киноиндустрии, перенасыщенные спецэффектами, видел в порнороликах столько разнообразных красивых женщин, сколько их, пожалуй, не
