Выход воспрещен - Харитон Байконурович Мамбурин
И мы слушали, развесив уши и подавившись собственными мыслями о супермужике, титане мысли, который за 30 лет сделал для страны больше, чем сотня неосапов. А затем нам начали вправлять мозг на место хорошей такой зубовой логикой, грамотно замешанной со статистикой. В качестве примера приводили «любимых» в народе Доброхотов. В частности — процент летальных случаев, когда одному из этих придурков счастливилось прибыть вовремя на какую-либо катастрофу или бедствие.
В сказках моего старого мира супергерой — эдакий независимый добряк, мчащийся навстречу несправедливости и рискующий собственной жизнью, исправляя грехи мира всеми доступными (и очень гуманными!) методами. Правда, в большинстве случаев обходился вопрос, как эти самые «герои» получают информацию о разных бедах, как умудряются меситься с разными крокозябрами посреди города так, что нет ни убитых, ни раненых гражданских, как… как… как…
Никак, б***ь!
Хоть обосрись! Вот у меня, к примеру, просто повышенные сила и выносливость, если не принимать во внимание две другие бредовые и опасные способности. Вот я вижу пожар. Я знаю, как действовать при пожаре?! Нет! Знаю, куда можно лезть, а куда нельзя?! Нет! Могу гарантировать, что не переломаю нахер и насмерть спасаемого обожженного человека, просто сжав его от неожиданности покрепче?! Нет! Надо обследоваться, надо уточнить свои параметры, а затем, при большом желании, подать заявку на дополнительное обучение народного дружинника-неосапианта. Если её примет специальная комиссия, тогда в свободное от работы время по вечерам, меня могут надрочить на некоторые операции, связанные с так называемым героизмом. Научат ловить хулиганов, не ломая им кости, бороться со стихиями в виде пожаров и наводнений, управлять и организовывать народ… Многому. И такое волонтерство вполне может закрыть дорогу в любую мало-мальски перспективную карьеру, просто потому что всё это сожрёт прорву времени и сил!
Хочешь спасать людей, строить города, поднимать целину? Твоя дорога ведет в КПХ. Будешь страдать херней, косячить, или даже злоупотреблять своими способностями вне эго-зон, то за тобой придут «ксюхи». Это оправдано, это необходимо. Государству не нужны несознательные неосапианты, применяющие свои силы направо и налево. Оно, государство — это люди. Весь народ Советского Союза Социалистических Республик. Пока в других странах всячески выделяют неосапов чуть ли не в отдельную касту, у нас здесь всеми силами пытаются не дать им самим совершить подобную глупость. Это тяжело, но оправдано. Стакомск куёт полноценных людей, обладающих способностями в то время, как весь остальной мир ублажает способности, вынуждая их носителя утрачивать человеческий вид.
Уходил я с пар проникшимся и осознавшим. Не ну а чо? Всё верно. Страна что? Страна система. Из людей и для людей. То есть, продавщица, профессор и водитель, обладая одинаковой с точки зрения статистики физиологией, куют станки, производят товары и услуги, пригодные для них всех. Ну вы поняли, да? Людь он и есть людь, поэтому работа на массу всегда эффективна, потому что людёв до усрачки. 250 миллионов. На их фоне мы — ничего не значим… по одиночке. Только системно. Одинокий неосапиант, даже могущественный криптид, развивший свои способности офигеть как, он нормально пользы не принесет, оставаясь по сути… человеком. Тупым, слабым, неинформированным индивидуумом с ограниченным мозговым ресурсом. Но если его обучить и направить…
Как-то одновременно с осмыслением разницы между человеком разумным и человеком советским, во мне возник новый интерес к жизни. Ну не будет она спокойной, ну и что? Одна уже была. А тут интересно, хоть и опасно. И жестковато местами. Да и сам себя опасаюсь иногда, раньше и мухи не обижал, а тут взял и прикончил Ожегова. Причем сознательно, расчётливо, всё спланировал. И, что пугает и одновременно отрезвляет — я убил его именно за то, что он злоупотреблял своими способностями на мне. Изначально меня выморозило именно то, что со мной, не сделавшим ничего предосудительного, обращались слишком вольно, не по закону. Ожегова, сраного тупого технокинетика и манипулятора, баловали вольностями, против которых нас как раз предупреждала лекторша!
— Кууууда? — ласково и с акцентом спросил меня голос догнавшего меня подростка, а его конечность в виде руки опустилась на плечо, — Дарагой товарищ Изотов! Нас в деканате ждут!
О, точно.
Пошёл я туда в компании тех трех студентов, чьи фамилии были названы той вредной и недисциплинированной головой, огорчившей лекторшу. В деканате сидел секретарь, желающий от нас, четверых молодцев с повышенными силовыми кондициями, странного. А именно — эта в высшей степени приятная женщина хотела, чтобы мы, объединившись с водителем, у которого, как ни странно, была машина-грузовик, скатались кое-куда и привезли оттуда родной шараге полный грузовик… дверей. Для нового корпуса. Загрузить, выгрузить, приключение на три часа. Я по старой привычке чуть было не заикнулся вопросом о зачетах, которые нам проставят за это благодеяние, но вовремя прикусил язык. Буква «К» на рукаве куртки и так ограничивала меня в перемещениях, а тут нахаляву покататься да поправить свой имидж в глазах преподавательского состава.
Мелочь, а приятно. Или как там себя студенты в мое время обманывали?
— Партия сказала «надо», комсомол ответил «есть»! — брякнул один из парней заезженную как мир шутку, а затем, крутанувшись на месте, мастерски изобразил Ильича, указывающего путь в светлое будущее, — За мной, товарищи!
На этом, в принципе, общение нашей четверки и прекратилось. Друг друга знали либо в лицо, либо шапочно, моя нашивка вызывала настороженные аккуратные взгляды, ну промытые лекцией мозги были настроены на величие Советского Союза и своей важной роли в нем, а отнюдь не на беседу. С грохотом позакидывав свои мослы в кузов уставшего от жизни «зилка», мы молча принялись курить и смотреть в небо и на город, пока водила тарахтел в нужном направлении. Я так вообще любовался на мимопроплывающие пейзажи, вспоминая и сравнивая Стакомск с виденными ранее городами из обоих миров.
В основном, приходила на ум Москва. Только зеленая, с заботливо высаженными тысячами деревьев, стоящих в «юбках» из извести, с ровными рядами домов, с идеально выложенным асфальтом и… безлюдная. Никаких тебе толп народа, спешащих на
