Кристина Стайл - Дань с жемчужных островов
— Видишь ли, — продолжал Конан, обращаясь уже к Дннгиру, — у Илдиза есть военачальник, которого зовут Джерег. Он очень богат, смел и еще более тщеславен. Так вот, прослышав о мастафах, Джерег захотел изготовить для себя походную палатку из их шкур и заказал их у Амарис.
— Не понимаю, — пожал плечами Дингир. — Проще было снять шкуры прямо в Шандарате и не тащить с собой эту ораву, которую ко всему прочему надо еще кормить.
— Я же сказал тебе, — поморщился Конан, — что он тщеславен. Он хочет собственноручно прибить этих псов, чтобы о нем пошла слава как о человеке, который не побоялся выйти один на один против сотни мастафов. Но так как Джерег прекрасно понимал, что вряд ли справится и с одним-то псом, он договорился с Амарис, что она отберет старых и больных.
— Да я бы и не согласилась содрать шкуры со здоровых собак, — вмешалась Амарис, благодарно улыбнувшись Конану. Затем она повернулась к Дингиру: — Может, ты все-таки не будешь топить моих псов? Во-первых, это немалые деньги, а во-вторых, мне не хотелось бы, чтоб обо мне говорили как о человеке, с которым нельзя вести дела.
— Допустим, я оставлю их, — медленно проговорил Дингир. — И что дальше?
— А дальше, — постаралась Амарис вложить в свой взгляд как можно больше ласки и обещания неги, — ты высадишь нас в маленькой бухте неподалеку от Султанапура. Оттуда мы уж как-нибудь доберемся сами. Мы ведь твои гости? Я правильно понимаю? Или пленники?
— Неужели я похож на человека, который может обидеть прекрасную женщину?! — всплеснул руками замориец. — Конечно, гости!
— Так ты высадишь нас на берег? — глядя на него в упор, спросил Конан.
— О боги, — вздохнул Дингир. — Так замечательно начавшийся обед превратился в обсуждение какой-то сделки. Давайте сейчас не будем говорить об этом. Я начинаю грустить, когда думаю, что больше не увижу этих волшебных глаз…
И он словно невзначай коснулся руки Амарис. Ее передернуло от отвращения, но, быстро сумев взять себя в руки, Амарис улыбнулась:
— Конечно! Давайте еще выпьем!
Обед постепенно подошел к концу, и Конан с Амарис, сославшись на то, что даме необходимо отдохнуть, покинули каюту, некогда принадлежавшую Араму. Когда они наконец остались вдвоем, Амарис сказала варвару:
— Я должна поблагодарить тебя. Без твоей помощи мне было бы трудно объяснить, почему я так пекусь о своих собаках.
— Не стоит благодарности, — усмехнулся киммериец. — Я думал не о твоих чувствах, а о том, что мастафы могут помочь нам разобраться с пиратами. Помнишь, ты рассказывала мне о снадобье? Если открыть замки клеток…
Все правильно, — кивнула Амарис. — Но я вовсе не уверена, что Дингир собирается отпускать нас. К тому же и стараюсь сохранить жизнь моим собакам вовсе по другой причине.
— Да знаю, — не дослушав ее, досадливо поморщился Конан, — Они дороги тебе, ты их любишь, как другие женщины любят своих детей… Все это понятно. Но ведь твои «детишки» могут здорово поддержать нас.
— Может, ты дашь мне договорить? — обиженно спросила Амарис.
— Извини, — буркнул киммериец.
— Кажется, я знаю, как разобраться с Дингиром. Только прошу тебя не мешать и ничему не удивляться.
— У тебя есть план?
— Нет, — тряхнула головой женщина. — Это еще не совсем план… Надо кое-что обдумать… Ты, пожалуй, иди к себе. Надеюсь, завтрашний день для нас будет более радостным.
Конан ушел, а Амарис, не раздеваясь, прилегла на койку, бросив на ноги пушистый плед, и глубоко задумалась. Почувствовав настроение хозяйки, псы притихли. Две собаки легли на полу возле койки, а три уселись под дверью, как всегда, охраняя покой единственного человека, которому были преданы до глубины души и ради которого без колебаний отдали бы свои жизни.
Спустилась ночь, все вокруг замерло, и даже пираты, уставшие от долгого перетаскивания грузов из одного трюма в другой и от лихой попойки, устроенной по случаю удачного грабежа, притихли, видимо заснув. В этой звенящей тишине чуткие уши мастафов мгновенно уловили легкие шаги, приближавшиеся к двери каюты. Псы насторожились и глухо заворчали: там, за дверью, был чужак. Даже собаки, мирно лежавшие на полу, вскочили на ноги, и шерсть на мощных загривках встала дыбом, а кончики тяжелых хвостов воинственно загнулись наверх.
Беспокойство мастафов вывело Амарис из оцепенения. Она села и, хотя никто даже не пытался открыть дверь, громко спросила:
— Кто здесь?
— Открой, лучезарная, — донесся до нее ненавистный голос Дингира. — Мне надо с тобой поговорить.
— Дверь не заперта, — ответила Амарис и жестом подозвала собак к себе.
На цыпочках, стараясь не производить лишнего шума, п каюту вошел замориец. С опаской взглянув на грозных стражей, стеной вставших между ним и своей обожаемой хозяйкой, Дингир попросил:
— Могу я присесть?
— Пожалуйста, — указала Амарис на стоявший напротив койки сундук.
— Я пытался заснуть, но так и не смог. — Пират попытался изобразить виноватый взгляд, но вместо вины в его глазах зажглась похоть, которую он не сумел скрыть. — Ты самая прекрасная женщина на свете… Нет, ты не женщина, Ты богиня. О, как бы я хотел припасть к твоим ногам!
Он попытался привстать с сундука, но оскаленные клыки, которые запросто могли бы перегрызть металлический прут, остановили его.
— У тебя хорошие охранники, — заставил себя рассмеяться Дингир. — Но они напрасно волнуются. Я не причиню тебе вреда. Не бойся.
— Чего мне бояться? — пожала плечами Амарис. — Эти псы хорошо знают, что мое ложе доступно только законному супругу. Никого иного они и близко не подпустят,
— Так ты невеста Конана? — изумился замориец. — Вот уж не думал, что он когда-нибудь сподобится жениться.
— Кто тебе сказал, что он женится на мне? — лукаво улыбнулась Амарис. Дингир, сам того не ведая, проглотил подброшенную ему наживку. — О свадьбе разговора не было. Конан слишком дорожит своей свободой. — Она вздохнула и грустно посмотрела на Дингира.
— А если я предложу тебе руку и сердце? — забыв о том, что хотел вести себя тихо, вскричал он. — Если мы завтра же сыграем свадьбу?
— О! — Амарис кокетливо склонила набок свою очаровательную головку. — Это так неожиданно… Я даже не знаю.
— Я буду обожать тебя всю жизнь, — принялся горячо уговаривать ее Дингир, — на руках тебя носить. Я сложу к твоим ногам все сокровища мира. Моя любовь отныне ет принадлежать только тебе! Если хочешь, я навсегда оставлю пиратство. — При этих словах он отвернулся, чтобы женщина не увидела его лица и усмешку, которую он но смог сдержать. — Ты такая… Я даже мечтать не мог, что повстречаю тебя когда-нибудь.
