Штурмуя Лапуту - Юрий Павлович Валин
— Давай без твоего любимого построения «Современный „Реал“ и „Фата“ — экспансия глобализма неизбежна». Мы и так в самой дальней заднице прогресса.
— Мог бы и послушать умного земноводного. Делать все равно нечего, а секвойям мне лекции читать неинтересно. Шуршат кронами, шуршат, полная бесчувственность и равнодушие к блистательным прорывам научной мысли.
— Как же делать нечего? Ночью «Генриетта» будет проходить, нужно план перехвата выработать.
— Что тут вырабатывать? С командой мы слегка знакомы, воровка так и вообще на борту своя…
— Можно мне про «Генриетту» послушать? — тактично спросили из-за куста лещины.
— Сейчас в лагерь подойдем, — пообещала Лоуд. — Мы тебе спать не хотели мешать, так-то никаких секретов не засекречиваем. Ты, кстати, уже выспалась, что ли?
— У меня старая привычка мало и быстро спать, — сказала воровка, не глядя на пилота.
Укс и сам испытывал некоторое смущение. Воистину смехотворно — после всего, что произошло. Но вот — есть оно, смущение.
Воровка успела умыться, откинутые со лба чуть влажные пряди делали лицо строгим и в то же время особенно привлекательным. Хочется смотреть и смотреть, а отворачиваешься так, что аж шея болеть начинает. Вот играет же она, соблазняет, хотя и зла сейчас.
— Так, девочки и мальчики, а давайте-ка попроще! — немедля призвала хамоватая Профессор. — Понятно, у вас всё очень сложно и уникально, я не лезу. Но для начала: Укс, она тебя не нарочно с ума сводит заманчивой неуловимостью, просто у нее подсознательный инстинкт, неконтролируемая привычка. А ты, честнейшая девичья душа, насчет той дельтаплановской сборочной шпильки напрягись и осознай. Тебя не убить хотели, а совсем наоборот. С нежестко закрепленной распоркой аппарат менее чуток в пилотировании, планирует сам собой, хрен его в пике завалишь. Так что долететь у тебя чуть побольше шансов было. Если освоишь пилотирование в полной мере, тогда конечно и шпильки, и виражи с петлями — прям всё твое.
Сейчас воровка на Профессора, у которой частенько стеб и серьезность изрекалось в произвольных пропорциях, не смотрела. На Укса смотрела — прямо в глаза.
Карие у нее. Точно карие, как пятна солнца на этой почти затененной ореховой земле. Или блестяще-карие, как в полутьме спальни, среди метели пух-пера.
— Так я верю. Потому что очень хочется поверить. Я с похмелья вообще глупая, я пуха слишком нахлебалась, — тихо сказала воровка.
— Отставить! — в лучших командных традициях рявкнула Лоуд. — Не нагнетать! Тут присутствуют простые и асексуальные члены экспедиции, их эта ваша эротическая наэлектризованность пугает. Вам бы «упал-отжался» раз сто, но вы в таком состоянии простейший приказ категорически неверно истолкуете. Короче, потом пойдете прогуляетесь, объяснитесь. Меня можно игнорировать, меня близкие визги экстаза от научно-мыслительной деятельности вообще не отвлекают, я привычное. А сейчас завтракаем и сосредотачиваемся на деле. Кстати, вы хлеб или галетки привезли?
— Бутерброд есть, — сказал Укс. — С остальным не сложилось: каша и репа трудны в транспортировке.
Разрезали порядком помятый бутерброд с ветчиной — за пазухой под рясой он болтался изрядно, соседство с «Дезерт-Иглом», обувью и прочими трофеями на пользу продукту не пошло. Но имелись еще и орехи. Под них обсудили порядок действий на вечер.
— Откуда такая уверенность, что «Генриетта» именно сегодня пройдет? — поинтересовалась воровка. — Я понимаю, у епископа хранился график движения, да и команда мне поясняла, но ведь это примерные дни. На корабле всякое случается, тут воздушные сферы неспокойные.
— Понятно, что могут быть сбои, кораблекрушения, нападения крылатых кракенов и бунты матросов. Но Укс еще до епископа просчитал сроки прохода «Генриетты», — пояснила Профессор. — Ты не смотри что он с виду тугодум, просчитать-то он способен. Особенно если не девушку, а что-то простенькое.
— Девушек он тоже недурно просчитывает, — меланхолично заметила воровка. — Что тут поделаешь, мы легкие жертвы.
— Именно! — вдохновилась Лоуд. — Дурит нас и дурит. Галетами недокармливает. Изувер! Кстати, если не секрет, как ты смогла понять, что я милая дама, а не самец неизвестного вида?
— Вроде с первого взгляда заметно, разве нет? — не очень уверенно сказала воровка. — Мне так показалось. К слову, Профессор, а я могу вас потрогать? С чисто лечебными научными массажными целями? По-моему, вас спина и затылок беспокоят, раздражение там.
— О как? Несомненно. Изучай. Интересы науки прежде всего. А раздражение у меня от ассиметричной обезвоженности. Кстати, ты море когда-нибудь видела?
— Конечно. У нас все на Отмели купаться ходили, это дешевле бассейнов и вообще приятное развлечение.
— Ах, отмели! — Лоуд утерла непрошеную слезу. — Когда же мы выберемся из этого орехового ада⁈ Доколе⁈ Где в этих поганых линзах нормальный морской мир и где путь в милый дом?
— Сегодня уточним, — утешил Укс. — Пойду, аппарат проверю.
— Куда? Что за невоспитанная привычка норовить улизнуть в ответственный момент? У нас же важное дело. Нужно как-то обозначить имя нашей подруги. «Воровка» по сути верно — уперла все что могла, включая доброе и беззащитное пилотское сердце. Но со стороны это прозрачное «погоняло» будет восприниматься двусмысленно. Тебя как наречь, специалистка по массажу с крыш?
— Назовите как-нибудь. Старое имя неважно и забыто, — сказала порой очень упрямая девушка.
— Понятно. Секретики и предрассудики. Тогда получай временный позывной. Будешь — Фунтик.
Укс изумленно хмыкнул.
— Вот — одобряет, уже хрюкает, — закивала Лоуд. — Между прочим, годное имя — ты легкая, аэромобильная, весом в тот самый фунтик и будешь. К тому же умеешь делать взгляд милым, поросячье-беззащитным и пасторально нежным. Вот как эта — безвременно покинувшая нас — ветчина. Хороший был бутербродик, да.
— Раз не очень ругательное, то пусть будет Фунтик, — равнодушно согласилась свеже-переименованная особа.
Укс хотел сказать, что имя нелепое, совсем неподходящее. Но промолчал. Топтавшийся рядом Логос намекал, что в подобной ситуации, когда кругом будут посторонние, смехотворные клички весьма уместны.
— Не мечтаем, занимаемся подготовкой, — призвала Лоуд. — Время, товарищи, поджимает!
Укс перепроверял аппарат, Профессор проводила инвентаризацию карманов своих бездонных ШУПЭ, воровка — э, уже не воровка, а Фунтик — перешивала, укорачивала себе рясу.
Завершив технический осмотр, пилот протер инструмент. Против ожидания посторонние мысли не очень
