Комнатка - Гектор Шульц
Ратто подошел к Двери, вытащил большой ржавый ключ и резко вонзил его в замочную скважину. Затем, все так же гадко улыбаясь, потянул на себя потемневшую бронзовую ручку и распахнул Дверь.
В лицо пахнуло сыростью, холодом и чем-то тошнотворно сладким. Нихилы, стоящие впереди всех, синхронно попятились. Ратто дурашливо поклонился и указал рукой в сторону коридора, освещенного тусклым теплым светом, после чего сделал шаг и громко сказал:
– Как думаешь, Молчун, через сколько минут ты пожалеешь, что занял место изгоя? – рассмеялся он и его глаза снова недобро блеснули. – Пусть Судилище примет вас. Прощайте.
– Прощайте, друзья, – робко улыбнулась Сакура. Я лишь кивнул нихилам и, поправив торбу, первым шагнул за порог. Бывшая примара, вздохнув, последовала за мной, пусть и не без страха. Я тоже боялся, но показывать страх перед Ратто и другими определенно не хотел.
Глава седьмая. Что ждало их за порогом.
И снова я увидел тьму вдалеке. Там, где заканчивался тусклый свет, зияла огромная чернильная пасть, из которой доносился скрежет, повизгивания и ощутимо несло помоями. Воздух в коридоре был холодным, и я с сожалением посмотрел на собственные белые тапочки, а потом перевел взгляд на ботинки Сакуры. Ей холод был не страшен, по крайней мере – пока.
Дверь закрылась за нами почти сразу и на смену уютному гулу Комнатки пришла тишина. Но тишина другая, в которой тоже было место различным звукам: жутким, резким и неприятным. Вздохнув, я скинул торбу и достал бутылку виски. Затем, открутив пробку, сделал глоток и протянул бутылку Сакуре. Примара взяла её машинально и, пригубив, задумчиво хмыкнула.
– Надо идти, – нарушил я молчание. Сакура кивнула и, отдав бутылку мне, поправила торбу за спиной. Пухляш опасливо жался к стене и с ужасом смотрел вперед. Фиалка успокаивала Аши и лишь нецесы и примары спокойно стояли в отдалении от нас и негромко о чем-то разговаривали.
– Надо. После полуночи кто-то скребется в Дверь и мне не хотелось бы с ним столкнуться, – поежилась она.
– Ты т-тоже слышала? – удивился я.
– Да. Как и остальные. И когда была примарой, и когда стала нихилом. Надо идти, Молчун. Пока есть время и возможность.
– Ох, братка, – поежился Пухляш, – а куда идти-то?
– Вперед, – вздохнул я и сделал шаг. Чернильная пасть стала больше и с каждым шагом ощущение, что меня сейчас сожрут, только усиливалось.
Когда мы шагнули в тьму Судилища, я против воли обернулся и бросил последний взгляд на Комнатку. Там остались наши друзья и те крохи безопасности, что были. Впереди была одна лишь неизвестность и странные звуки, вызывавшие дрожь.
*****
Пол был странным. Я словно шел по гладкой гальке, которая похрустывала под ногами, и этот хруст казался мне самым громким звуком на свете. Сакура и остальные нихилы молча шли за мной и изредка нарушали молчание хмыканьем или всхлипами. Со временем глаза привыкли к тьме, и я смог различить стены, черные провалы, в которых мелькали изредка крохотные огоньки. Словно чьи-то горящие глаза пялились на нас из тьмы Судилища, гадая, что незваным гостям понадобилось в их доме.
Порой я видел крутые лестницы, уходящие вверх и вниз. Влажные трубы, слюдяно поблескивавшие от редких тусклых лучей света, пробивающихся сверху. Звук тяжелых капель, размеренно падающих на пол. Порывы теплого ветра, ласково касавшиеся лица. И знакомое чавканье…
– К черту их, – прошипела Унаги. Но так, чтобы услышали и остальные. Когда я повернулся, девчонка с вызовом посмотрела на меня. – Или ты у нас предводителем стал, Молчун?
– Нет, – мотнул я головой. – Просто иду вперед.
– Тогда иди, – елейно улыбнулся Пенсне, поправляя очки. Его язык немного заплетался. Не иначе выпил слишком много, когда Дверь за нами закрылась.
– Нецесы, вы с нами? – спросила Унаги, обращаясь к Колотуну и Ласточке. Те на миг задумались, пока Колотун в итоге не мотнул тяжелой головой.
– Толпой идти глупо, – ответил он. Ласточка, худенькая девочка с лицом, обезображенным странным шрамом возле глаза, согласно кивнула.
– Он, – её палец уткнулся в Пухляша, – слишком громко дышит.
– Я не могу по-другому, – виновато ответил коротышка. Фиалка, положив руку на его плечо, зло посмотрела на нецесов.
– Каждый из вас, кроме них, – теперь палец Фиалки уткнулся в Унаги и остальных примаров, – убог.
– Но мы не сипим так, что нас все Судилище слышит, – резонно ответил Лучок. – Однорукая, заика, одноглазая и толстяк. Одна обуза.
– С ними мы точно пропадем, – поддакнул Пенсне и, посмотрев на Сакуру, протянул бывшей примаре руку. – Пошли с нами. Зачем тебе с нихилами тереться? Ратто тут нет, значит мы решаем, кому помогать.
– Я тоже нихил, если ты забыл, – холодно протянула Сакура и сделала шаг назад. Она повернулась ко мне и вздохнула. – Пошли. Если они хотят идти без нас, это их право.
– Ты сдохнешь вместе с ними, – зло выплюнул Пенсне. Унаги кивнула.
– Последний шанс, – предупредила она, но Сакура оставалась непреклонной и даже не взглянула на бывшую подругу. – Плевать. Уходим. Колотун, возьми мой мешок. И не урони, иначе я тебя изобью!
Нецес покорно вздохнул и, забрав у примары торбу, обошел нас, как и остальные изгои. Ласточка, чуть подумав, присоединилась к нему, на что довольный Пенсне отреагировал, как и Унаги. Он повесил свою торбу девочке на плечо и гаденько засмеялся, переглянувшись с друзьями. Изгоев не было. Были все те же примары, нецесы и нихилы, с которыми никто не хотел считаться.
– Плевать, – фыркнула Фиалка, обнимая Аши. – Без них справимся.
– Они бы нам пригодились, – с сожалением хмыкнула Сакура. – Пенсне умный, да и Лучок тоже не так прост.
– Их выбор, – коротко бросил я, когда примары и нецесы исчезли за поворотом. – Нам надо идти, п-пока сюда никто не за-заявился.
– Только куда идти-то, Молчун? – тихо спросила Аши, впервые подав голос. Правда она испуганно замолчала, когда из темноты снова послышалось чавканье.
– Обжора! – испуганно прошептала Сакура, вцепившись в мою руку. Нахмурившись, я замер на месте и уставился в темноту. Чавканье повторилось, а следом за ним раздался противный лязг
