Память душ - Дженн Лайонс
Король Келанис успокоился, принявшись разглаживать складки на мантии.
– Если говорить точно, Восемь Стражей прожили более трех тысяч лет. Восемь Стражей знали об опасности, заключенной в Кортаэнской тюрьме на протяжении тысячелетий. Однако никаких решений предложено не было. Никто не предложил даже простейшей теории о том, что делать с Вол-Каротом. Появились лишь книги с сомнительными пророчествами, и не было никаких планов. Каждый раз, когда раса отказывается от своего бессмертия, люди вздыхают с облегчением, возвращаются к своей жизни и забывают, что часы по-прежнему тикают. Так что, возможно, если бы опасность оставалась неизбежной, это бы лучше всех мотивировало. Возможно, небольшое давление – это как раз то, что нужно Восьми Стражам, то, что нужно всем нам, чтобы решить эту проблему.
– Хм, – сказал я. – Это действительно хорошая мысль.
Король Келанис повернулся ко мне:
– Что ты сказал?
Я пожал плечами или, по крайней мере, попытался это сделать настолько, насколько это было возможно, учитывая двух стражников, держащих меня за руки.
– Я не думал об этом в таком ключе, но теперь, когда я услышал, что вы имеете в виду, я думаю, ваша точка зрения может быть верна. Вполне возможно, что вы даже правы. Ритуал Ночи дает нам очень мало, не так ли? И даже вы считаете, что ритуал может помочь. Потому что если пророчества верны, то сейчас события пошли снежным комом. И что мы тогда получим? Несколько месяцев? Год? Я уверен, демонам очень понравится, если мы снова заключим Вол-Карота в тюрьму. Они сразу же вернутся к Адскому Маршу. Очевидно, что нам нужно найти другое решение, потому что это в лучшем случае временное. – Я прикусил нижнюю губу. – Я просто не уверен, что мы можем сделать.
– Неужели? – Выражение лица короля Келаниса стало непроницаемым.
– Да, – сказал я. – Честно говоря, похоже на то.
Король шагнул ко мне и, вцепившись мне в горло, бесцеремонно повернул мою голову из стороны в сторону:
– Ты мне кое-кого напоминаешь. Кто бы это мог быть?
Мои друзья тревожно переглянулись. Оставалось надеяться, что никто не скажет и не сделает что-нибудь необдуманное. Никто – это Тераэт. Или Джанель.
Уж точно не Турвишар. По крайней мере, с нами был один уравновешенный человек[133].
Я постарался не обращать внимания на пальцы, впивающиеся в кожу.
– Не могу представить, кого именно, Ваше Величество. Я родом из Куура. – Я посмотрел вниз, насколько мог это сделать, не двигая головой. – Не знал, что вы увлекаетесь подобными вещами.
Ладно, я тоже мог случайно сказать или сделать что-то не то. На самом деле я почти что услышал, как Тераэт закатил глаза.
К моему удивлению, Келанис рассмеялся.
Король отпустил меня и, посмеиваясь, пошел прочь. А затем оглянулся:
– Знаешь, твоя мать только что была здесь. Вы разминулись с ней меньше чем на день.
У меня пересохло в горле. Когда мы появились при дворе, я представился как… ну, Кирин Де Мон. Я играл роль члена Королевского Дома Куура, благоговеющего перед ванэ, полагая, что это потешит их гордость. Я совершенно не пытался показать, что я могу оказаться ванэ из королевского рода. Последнее, чего мы хотели, – это осложнить переговоры ошибочным убеждением, что я замышляю претендовать на трон ванэ.
– Моя мать? – Я попыталась изобразить скептицизм. – При всем уважении, Ваше Величество, я так не думаю. Моя мать была рабыней семьи Де Мон.
Келанис улыбнулся.
– Неплохо. – Он указал на меня. – Я почти тебе поверил. Хаэриэль тоже прекрасно умела врать. Уверен, ты научился этому от нее. – Он помолчал. – Ты понимаешь, что твой тенье выдает твое происхождение?
Я приподнял бровь.
– Опять же, Ваше Величество, это маловероятно…
Король медленно указал пальцем на королеву Мияну, которая подмигнула мне, так и не убрав нож от горла Тераэта.
– Проклятье, – пробормотал я.
Королева Мияна была сестрой той ванэ, что убила мою мать. Мияна была моей тетей по крови, потому что моя мать оказалась в теле вышеупомянутой сестры еще до моего рождения. Кандальный Камень и иже с ними.
Мой тенье действительно мог это выдать.
Король погрозил мне пальцем, словно учитель, отчитывающий ученика.
– Я обнаружил истинную природу Кандального Камня, порывшись в старых семейных записях. Я ведь историк, помнишь? Я нашел увлекательный рассказ о том, как волшебник-воррас подарил Краеугольный Камень моему дяде Теринделу. Но что случилось с этим Краеугольным Камнем после «смерти» Териндела? Его оставили в шкатулке для драгоценностей, выбросили, как безделушку, – и его впоследствии получила моя сестра. К тому времени, когда я выяснил всю правду, было уже слишком поздно что-либо менять, оставалось лишь надеяться, что твоя мать умерла в Пустоши. И все же ты здесь, племянник. Такой позор встретить тебя подобным образом после стольких лет. Стоило устроить ради тебя прием.
– Сюрприз?.. – сказал я.
Тераэт отклонился от лезвия.
– Это ничего не меняет. Кирин не претендует на ваш престол, мы не совершили никакого преступления. Зачем казнить нас, если все, что вам нужно сделать, – это отказаться сотрудничать?
– Конечно-конечно. Сюда вторглись люди! – указал король Келанис.
– Это не стоит того, чтобы убивать их, – ответил Тераэт.
– Давайте не будем усугублять ситуацию, – сказал я. – Мать Тераэта – Таэна, а мать Джанель – Тиа. Мало того что вы отказываетесь проводить ритуал, так еще и убьете их детей.
– Ты не сможешь использовать нас в качестве заложников, если мы будем мертвы, – добавила Джанель.
– А что насчет него? – король Келанис указал на Турвишара. – Полагаю, его мать – Таджа?
– Нет, я просто очень красивый, – возразил Турвишар.
Ладно, может быть, мы все могли сказать или сделать что-то не то.
Келанис прошелся перед нами.
– Ситуация действительно фантастическая. И вы совершенно правы. Если я убью вас, это вряд ли мне поможет. Но можно ведь превратить вас в цали…
– Нет! – воскликнула Джанель.
Несколько служителей Колодца глянули в нашу сторону.
– Дорогой, – сказала королева Мияна, – не здесь.
Он склонил голову в ее сторону:
– Ты верно все подметила. Нет смысла расстраивать слуг. И если Хаэриэль откажется покинуть свое убежище, чтобы вернуть Валатею, возможно, она сделает это ради своего сына.
Я поморщился. Отлично. Просто прекрасно.
– Ты ведь знаешь, что она мной не занималась? И я могу сосчитать годы, проведенные с ней, на одном пальце? Даже на половине пальца? Не думаю, что ее это так уж волнует.
– Ради твоего же блага, надеюсь, что она все-таки покинет убежище. Иначе ваша казнь будет публичной и мучительной. Будет очень обидно, если она откажется сдаться
