Лишний - Анна Щучкина

По моей спине прошла дрожь. Я не заметил, насколько близко ко мне подошел Габриэль: последние слова отчетливо прозвучали всего в двух шагах от меня.

– Ты нашел у Костераля книгу, которую он тщательно прятал. Он оберегал тебя… долго. От правды. Боялся, что слуги императорской семьи найдут и убьют тебя. И допустил эту неравную борьбу… из-за которой ты каждый раз и погибал. Я никогда не забуду твои слова перед последней гибелью. Да, ты узнал, что у тебя есть сестра. И хотел во чтобы то ни стало коснуться ее и вернуть воспоминания.

Габриэль резко поднял руку с заточенными, как когти, белыми ногтями. Они сверкнули на свету.

– Девятьсот двенадцать лет тому назад – именно тогда ты умер в первый раз вместе со своей сестрой. В Кровавое утро.

Я затаил дыхание. Именно об этом говорилось в Книге Правителей.

– Все эти года ты перерождался. – Он остановился. – Умирал, перерождался, опять умирал и опять перерождался. Но события на балу показали, что она— нет. Она не та императрица. И только Джеймс не верил, что Аниса изменилась. – Габриэль покачал головой и словно самому себе произнес: – Все маррдеры готовы склонить перед ним голову, а он все эти годы бежал от нас и пытался добиться только одного – ее возвращения. Странная, одержимая любовь… Но мы не умеем любить по-другому. Либо все, либо ничего. Мы готовы жертвовать всем, что у нас. Мы страстные игроки и отдаемся любви без остатка.

Голос Габриэля завораживал, и я продолжал слушать его, замерев и даже почти не дыша. И его внезапно возвысившийся голос заставил меня вздрогнуть:

– Он знает, что ты стал самой главной преградой между ним и его amati – возлюбленной. Смерть витает в воздухе, мое дорогое дитя.

– Ты хочешь сказать, что есть какой-то сумасшедший, который хочет меня теперь убить, потому что верит в вашу сказку, что я тот самый Александр?

Габриэль легким жестом указал на портрет.

– Смерть идет за тобой по пятам.

Я посмотрел на портрет. Костераль приветливо улыбался мне.

– Но кого же она настигнет первым?

Габриэль показал рукой на выход.

Боль вновь сдавила виски холодным обручем.

Глава 28

…Однако, угодив в ловушку, войско дома Эллир не растерялось – всегда при них был дитто, талантливый черный. Накрыл он врагов туманом, а затем пронзил стрелами водными.

Керрик, главный армиртор Бастарии. «Хроники Таррвании», том X

Александр

Все спали.

Со стороны окна доносился тихий плеск волн. До рассвета было еще далеко. Сон не шел мне всю ночь – я постоянно прокручивал в голове все, что узнал за эти дни, накладывая на информацию, полученную за три года.

Я перевел взгляд на Эжена и Иниго – оба лежали на нижних койках наших двухъярусных кроватей прямо напротив меня. В темноте угадывались их безмятежные лица.

Стали ли они мне близки за это время? Безусловно. Но разве могло быть иначе? Рядом со мной больше никого не было. Я видел их каждое утро, как просыпался, я был с ними на каждой нашей тренировке, все наши развлечения были на троих.

Но я, конечно, знал, что их поставили рядом со мной. Однако я старался думать об этом как о приказе – вряд ли они могли ослушаться.

Вчера они спокойно переговаривались, когда мы шли к кораблю. Габриэль вовремя провел меня наверх, и никто не заметил мое отсутствие. Командир Кристен забрала наш экземпляр договора и списки с бунтовщиками, а тележка с лошадью доставила подсчитанный мной с Эженом таррук к кораблю.

Всю дорогу я молчал.

А они переглядывались и словно обменивались тайными знаками.

Принц Александр и я, сирота из приюта, – один и тот же человек? Не родственники или просто похожие друг на друга люди?

И что же будет, если воспоминания вернутся, Александр?

По спине пробежали мурашки.

Я боялся встретиться с самим собой – тем существом, чьи глаза с таким холодом глядели с черно-белой фотографии.

И вдруг молнией мелькнула мысль: если это действительно я, то мои родители… Я напряг память, вспоминая те страницы из «Хроник Таррвании».

Дом Корс. Но их нет в Таррвании. И в Сожженных землях. Этот дом не упоминался среди знатных домов Таррвании.

Кто они?

Дэниел знал, но не желал мне рассказывать.

…я открыл глаза. Комната была пуста, в окнах брезжил рассвет. Постели заправлены. Только постель Эжена была со скомканным одеялом и наполовину свисающей простыней.

Кажется, они начали праздновать день рождения Иниго без меня.

* * *

Я наскоро привел себя в порядок, надел форму и поспешил на палубу.

Пойманный мною матрос указал на столовую.

Стол был накрыт скромно, но более чем роскошно для празднования: тушеное мясо, пироги, засахаренные фрукты в вазах.

Иниго сидел во главе стола, а по обеим сторонам от него – Кристен и Кира. Команда сидела за другим столом, поменьше.

Кристен знаком привлекла внимание Иниго и достала из-под полотенца то, что прятала на своих коленях.

– Держи, брат. – Она протянула ему миску.

Лицо Иниго чуть посветлело.

– Что это? – спросил я.

Командир Кристен нахмурилась и ответила:

– Традиция.

Я вопросительно посмотрел на Эжена. Тот шепнул:

– Празднование дня рождения вообще не принято в их семье: считается, что в этот день злые силы особенно внимательны к людям. Только после шестидесяти лет они начинают праздновать день рождения каждый год, благодаря мир и богодраконов за то, что так долго прожили. Так что подарки скромны.

Интересно. Но не мне лезть со своими мыслями и придирками в чужую семью.

– А мне родители всегда устраивали стол с угощениями. Закуски, салаты… в общем, еды хватало даже после того, как гости уходили. – Эжен отпил напиток и, чуть покраснев, продолжил: – Потом меня подбрасывали в воздух столько раз, сколько мне исполнялось лет. Бесило, конечно, когда меня в восемнадцать лет подбрасывали, но моя семья такая настойчивая, от них никак не отвязаться.

Кажется, настала моя очередь делиться традицией.

– Кхм, – я откашлялся. – Просто покупали торт да задували свечи… Но я в свой день рождения всегда сваливал еще до рассвета и проводил его, как мне хотелось. Гулял, бродил, искал приключения.

– И находил, разумеется? – почти равнодушно спросил Иниго.

– Не люблю скуку, – улыбнулся я.

Только я умолчал, что этот день проводил не один – всегда с Кирой, моим верным компаньоном по всем шалостям и забавам. Повернув голову, я заметил, что она быстро отвела взгляд.

Были родными, стали чужими. Вот как бывает.

От стола команды донесся смех. И громче всех был недоуменный голос Блисса: