Отражения одиночества - Светлана Залата
С раннего детства каждый год летом она ездила в Пензу. До тех пор, пока живы были родственники там и ее собственная семья. Ездила, хотя могла и полететь. Но поезд был каким-то собственным маленьким миром. Уголком, наверное, каких-то глубинных детских воспоминаний. Приятных воспоминаний. Частью ее самой.
И сейчас, несмотря ни на что, несмотря на все происходящее, часть ее личности, определенно, сейчас ликовала. Пусть другие части и бродили в настороженности, мешая крепко спать. Совпадение ли, что из всех городов России, да и не только, и знакомый начальника, и Анасталей – оба свили гнездо именно в Пензе? Саша не хотела быть параноиком… Но в такие совпадения тяжело было поверить. Может, конечно, что-то было важное в этой Пензе. Или, наоборот, – неважное? Относительно небольшой город, где, однако, наверняка и раньше можно было затеряться. Особенно в какой-нибудь деревушке рядом, в Лермотновке или еще где-нибудь в подобном месте. Или среди мордвы. Хотя основан город вроде как в семнадцатом веке, может сбежали туда просто… Ладно, что гадать. Увидит – узнает.
Хотя защиту в несколько слоев и вокруг их пары полок с Миклошем, и на входы в вагон, и на самого напарника Саша накинула. Так, на всякий случай. И каждый, наверное, десяток минут она просто рассматривала нити защитного плетения, словно думая, что в любой момент их порвет вражеское заклинание или вновь люди вокруг разбегутся и она останется одни на одни с очередным одержимым жаждой убийства. Но потом стук колес все же берет свое, погружая в сон.
Сон полон сумбурных видений, и когда Саша оказывается в купе за столиком, то даже не удивляется. Не удивляется и когда проводница приносит белье и чай… и садится на полку напротив. Саша вглядывается в глаза, моргает – и пытается вытянуть руку в защитном жесте, прогоняя наваждение. Но тут проводница только качает головой и перетекает в иной образ.
Муза.
– Я напугала тебя. Прости, Колдунья, – губы Музы не двигаются, но слова Саша слышит с отчетливой ясностью. – Я ограничена ролью, увы, и иного пути для разговора нет. Но клятвы того, кто считает меня своей дочерью, велят мне играть роль и в этой постановке.
Клятва.
– Вред будет причинен кому-то?
Муза чуть улыбается.
– Сценарий пишется, Колдунья. Но одно известно – в нем всем есть разные роли. Я исполнила свою, отдав амулет. Ты исполнила свою, попросив счастья. Но эти реплики есть не только в том сценарии, что пишется тобой, мной или теми, кто стоит за тебя. Есть и другой, кто плетет паутину сетей и пишет свою пьесу. И он вовсе не так привержен к искусству ради искусства, как Маэстро. Вовсе нет.
– Ты хочешь сказать, что там, в Пензе, есть кто-то, по чьему плану все происходит и кто хочет причинить вред с помощью магии?
– Сценарист. Да. Мы все, Колдунья, пишем свои пьесы. И простой люд, и маги, и мы… Но Кукловод, паук, безликий режиссер, он хочет не просто для себя главной роли в своем произведении, а хочет, чтобы все вокруг произносили им заготовленные реплики и совершали шаги и поступки лишь те, что задумал он. Кукловод плетет паутину, протягивая нити тонкие, невидимые – но оплетающие и разум, и душу. Ты с Обесчещенным идешь прямо в его сети.
Саша складывает руки.
– Я не могу просто взять и отступить.
Муза улыбается.
– Истинный, итоговый сценарий пока не написан. И мастерство Кукловода вовсе не значит, что никто не сменит режиссера. Он плетет свою паутину, но на каждого паука будет своя лягушка. Я лишь хочу предупредить – новый акт приближается. У каждого есть своя роль, и даже актер третьего плана вдруг может принести ту реплику, что приведет к развязке. И ружья, висящие на стенах, будут стрелять. Я играю роль в этой истории. И коль ты пошла навстречу Маэстро, то моя роль переплетена с твоей. Колдунья, ты сильна. Но не всесильна. Будь осторожна с тем, до чего прикасаешься, ведь любые щиты можно обойти, и любую оборону пробить. И помни: Обесчещенный – твой союзник, ключ к разгадке. И единственный, кого на самом деле боится Кукловод, ведь именно он способен раскрыть его тайну, пусть твой спутник сам даже не знает об этом. Колдунья, я доверила тебе судьбу потерявшего тело. Теперь твоя очередь играть главную роль в его пьесе и не только в ней.
Саша кивает. Туманно, запутанно… Столько вопросов.
– Ты можешь сказать, чего стоит опасаться?
Муза делает движение головой, поворачивается – и вмиг в купе напротив Саши сидит гадалка с картами в руках.
– Предвижу… Предвижу грядущее. Нежданный подарок может сгубить тебя, Колдунья, а еще вернее подарок, данный чистой душой, сгубит Обесчещенного, пришельца из времени, когда такой дар был бы и вовсе не возможен. Но как дар может стать проклятием, так и враг может стать союзником, сам того не желая. Будущее переменчиво, Колдунья.
Вновь движение, и вновь появляется Муза.
– Скоро твоя остановка. Хочу лишь заметить – в глубинах Отражения обитают как те, кем пугают магов по ночам, и те, кто прожив во тьме разума, ныне переродился, изменившись. Но эта глубина и связывает нас с теми, кто касается Грани. Связывает всех нас и вас. И если знать, кого звать, то зов может и дойти – и до кошмаров, и до спасителей, и до простых Затронутых. Помни об этом, Колдунья и Знахарь. Каждый миг помни.
Дверь открылась, и Муза, вновь обернувшаяся проводником, выскользнула за дверь купе.
А Саша проснулась от детского смеха, словно бы выпутываясь из сна. Как будто от рывка защиты – но защита уцелела. Что-то происходило, совсем рядом. Но что? Саша, еще разбираясь, в чем дело, спрыгнула с полки прямо на пол, босиком, и увидела занятную картину. В проходе около титана стоял Миклош, набирая воду в разноцветную детскую кружку.
Парень, кажется, не видя ее, развернулся и принес кружку к ожидавшему его совсем рядом мальчугану лет семи, сидевшему за столом через три боковых полки от самой Саши. Пацан улыбнулся – и протянул Миклошу здоровенную вафельную конфету. Дар…
Саша рванулась вперед, по грязному полу, так и не обувшись. И в последний момент успела ударить Миклоша по руке, неловко запинаясь и едва не роняя парня на пол.
– Ты что творишь?
– Идем. Прости, малыш, дяде нельзя такие конфеты, ему будет плохо.
– Извините, – буркнул ребенок и положил конфету на стол к кружке.
Саша бросила взор на пацана – чисто. На взрослых рядом
