Даниэл Уолмер - Багровое око
— Это я, — тихо сказал Шумри.
Алмена положила ему на плечо свою руку и заставила поднять глаза и улыбнуться ей.
— Завтра утром ты отправишься в путь и после полудня уже дойдешь до края моей страны, где будет ждать тебя Конан. Когда вы зажжете пахучие палочки, на запах их из трясины восточных болот прилетит одно очень древнее существо. Обычно оно спит, завязнув по самый клюв в иле, но от этого аромата всегда просыпается, и кое-какие воспоминания оживают в нем. Мой старый приятель не слишком красив, но я надеюсь, вы не испугаетесь и не станете его обижать. Он поймет, что вам от него нужно, хотя сам сказать ничего не сможет. Он спустит вас на себе вниз и, если вы захотите, довезет до селения на берегу Южного Океана. Это недалеко. Селение стоит в устье той реки, по которой вы доплыли сюда. Дома в нем из песка. Оно одно на много дней пути в округе. Там вы разыщете мою сестренку. Она не похожа на меня, она странная, но ты, Шумри, обязательно ее узнаешь. И она узнает тебя — и поможет вернуться на родину.
Рано утром Шумри уходил по лесной тропинке. На поясе его висел кинжал, на спине цитра, шею ласково холодили синие камни.
Алмена провожала его до пруда, заросшего лотосами, где они так часто и подолгу говорили, выскальзывая из цепких рук вечно спешащего времени.
— Я хотел бы спросить тебя напоследок об одной вещи, — сказал Шумри. — Отчего ты взяла себе такое странное имя — Исчезающая в Свете? Разве ты исчезаешь? Напротив, ты — самое реальное и сильное из всего, что я видел.
— Не все можно объяснить словами, — отозвалась Алмена. — Если ты сам не чувствуешь, что это такое: исчезнуть, раствориться, стать искрой, крохотным бликом…
— Я чувствую! Я почувствовал это вчера, в водах твоего синего озера.
— Так отчего же ты спрашиваешь?..
Надо было поворачиваться и уходить, но немедиец медлил.
— И еще одно, Алмена… самое последнее! Как ты думаешь, когда-нибудь я увижу тебя еще?
— Конечно! — Она улыбнулась так, что отсветы ее улыбки запрыгали по окрестной листве. — Это очень простой вопрос, Шумри! Тот, кто по-настоящему хочет кого-либо увидеть, обязательно встречается с ним.
— Но где, когда?..
— Где-нибудь и когда-нибудь. Извини, что пока не могу ответить тебе точнее.
Глава 7. Развилка
Как и сказала Алмена, вскоре после полудня Шумри вышел к южному краю плато. Первое, что он увидел, была спина киммерийца, неподвижно застывшего на краю обрыва. Он казался бронзовой статуей, отлитой искусным, но безумным скульптором вдали от людских глаз.
Заслышав шаги, он обернулся, и искренняя радость на миг оживила его лицо,
— Значит, ты не шутил!.. Признаться, я не верил, что есть силы, способные вытащить тебя… — весело начал он, но внезапно выражение его лица изменилось.
Конан увидел на шее немедийца синее ожерелье. Он медленно и нехорошо усмехнулся и вновь повернулся лицом в сторону обрыва, превратившись в статую, олицетворявшую сейчас воплощенное презрение.
— Конан, — Шумри с опаской тронул его за плечо. — Не знаю, о чем ты подумал, но эти камни Алмена подарила не мне.
— Мне, должно быть?! — Киммериец изобразил на лице преувеличенную радость.
— Нет… и не тебе. Она передала их для одной девушки, которая тяжело больна.
Конан яростно махнул рукой, давая понять, что никаких историй о больных девушках он выслушивать не намерен. Шумри вздохнул. В зависшем молчании оба они смотрели на раскинувшееся впереди и под ними вечереющее лицо земли.
Обрыв был раза в три выше, чем тот, по которому они взбирались сюда. Далеко впереди синела широкая полоса океана, почти незаметно переходившая в чуть более светлую ткань неба. Блестящая плеть реки, выбиваясь из-под каменной глыбы слева от них, вилась по желто-серым степям и белым пескам и вливалась в спокойную океанскую чашу. Возле самого устья смутно виднелись крохотные строения. Видимо, это и было селение с домами из песка, о котором говорила Алмена.
Солнце клонилось к вечеру, и потому Шумри предложил отложить их спуск с помощью неведомого обитателя болот на завтрашнее утро. Ему хотелось подольше побыть на этом обрыве, в последнем прекрасном «дворце» Алмены. Угрюмый и молчаливый Конан пожал плечами.
Когда стемнело, Шумри разжег костер. Им нечего было варить или жарить, они не опасались нападения диких зверей, но огонь — третий собеседник в ночном разговоре, самый искренний и взволнованный — был необходим.
— Значит, мы не поплывем с тобой дальше вокруг нашей дыни? — нарушил наконец молчание киммериец. Возможно, он обрел способность говорить оттого, что, невидимые в темноте, синие камни больше не мозолили ему глаза. — Я помню, как ты горел этой идеей: из глаз сыпались искры, изо рта вылетали заманчивые обещания…
— Прости меня, Конан, — сокрушенно отозвался Шумри. — Мои планы переменились. Я узнал здесь нечто такое, отчего мне нужно как можно скорее возвращаться к себе в Немедию. Наш мир действительно круглый, мой аргосский мудрец не соврал. Алмена сказала, что если бы мы поплыли на корабле дальше на юг, нам пришлось бы огибать огромную землю, вечно покрытую льдом и снегом. Потом мы поплыли бы на север, и множество земель встретилось бы нам, похожих и непохожих на наши края. Потом снова были бы льды и снега, и лишь после всего этого мы добрались бы до родины. Много лун ушло бы, может быть, не один год… А мне нужно спешить. Прости меня, Шумри.
— Что же это за важную вещь ты узнал здесь, из-за которой теперь спешишь без оглядки?
— Это касается той девушки, которой я должен передать синие камни. Алмена сказала мне… — Шумри заколебался.
— Можешь не говорить, если не хочешь. Я не любопытен! — буркнул киммериец.
— Да нет, мне как раз хотелось бы рассказать. Когда делишься с другом всем, что у тебя на душе, намного легче выносить тяжесть пути. Но мне кажется, что тебе это совсем не нужно, Конан…
— Гм! — Киммериец задумался. — С другом — конечно. Но до сих пор, признаться, мне как-то не приходило в голову считать тебя своим другом. Слишком уж мы разные. Нередко ты приводил меня в бешенство, Несколько раз я даже хотел расстаться с тобой и идти дальше один. Увидев на твоей шее ожерелье, я чуть не сбросил тебя с этого обрыва, клянусь Кромом!.. Но что-то остановило меня.
— И что же именно? — поинтересовался Шумри.
— Должно быть, я понял, что это не принесет мне особой радости. Пока я сидел тут и думал — времени девать было некуда, я просто сидел и думал! — я не чувствовал облегчения от того, что завтра наши дороги навсегда разойдутся. Странно, да?..
— Нет, — Шумри пожал плечами, — отчего же… Меня это тоже совсем не радует.
