Айвз и Мэллоун - Стася Мэл
– Будет сделано! Пинки вас проводит! Пинки-и! Эй, Пинки! – Слагорн достал из-под стойки колокольчик и что было сил затряс им.
Не прошло и минуты, как откуда-то прибежал вихрастый, голенастый подросток с красным от мороза носом. Он мигом оценил стать и доход гостей, расплылся в угодливой улыбке, не в пример лучше перенося необычную красоту Эбигейл, и картинным жестом пригласил следовать за собой.
Едва дверь за слугами, принесшими ужин, закрылась, как Кристофер стянул перчатки и кинул их на комод. Наперстянка на ладони превратилась в высохший стебелек, от нее по всей кисти расползался холод.
– Скорее бы весна, – привычным жестом потерев ладонь, произнес Кристофер. – Сил нет терпеть это.
Эбигейл виновато хмыкнула и достала из багажа жестяную коробочку с мазью: огненные травы ненадолго избавляли Кристофера от мучений, согревая руку.
– Мне не нравится этот снегопад. – Она начала бережно растирать его кисть и пальцы, и Кристофер прикрыл глаза, наслаждаясь теплом ее рук и огненных трав.
– Тебе ничего не нравится – с того момента, как мы отложили…
– Ты отложил, – перебила Эбигейл, сжав пальцы так, что Кристофер вздрогнул и открыл глаза. – И про снегопад я серьезно! Он какой-то… неправильный.
– Я ничего не чувствую… Никакой магии…
Кристофер помолчал, прислушиваясь к себе, но волшебство в крови молчало. Эбигейл прищурившись наблюдала за ним, а потом вздохнула и покачала головой:
– Ладно, давай поужинаем и будем надеяться, что к утру метель утихнет и мы сможем убраться отсюда.
Кристофер кивнул и принялся переставлять еду с подносов на столик. Эбигейл не шевельнулась, чтобы ему помочь. С момента, как он настоял на том, что к поиску Источника Истинного Волшебства нужно сначала подготовиться, она превратилась из увлеченной авантюристки в ехидную и высокомерную глыбу льда. Подготовка затянулась: пробелы в картах и знаниях, тренировки по фехтованию, попытки раз за разом призвать Третью Дорогу и не провалиться в пахнущий смертью ужас… Шел пятый месяц, и Кристофер иногда ловил себя на мысли, что Эбигейл никогда не станет прежней.
– Мистер Мэллоу-ун! Сэр! К вам мистер Шоу! Спуститесь! – Резкий, звонкий голосок Пинки заставил Эбигейл поморщиться, а Кристофер от неожиданности едва не выронил вилку.
Посыльный подождал ответа и снова затарабанил в дверь, повторяя:
– Мистер Мэллоун! К вам мистер Шоу! Его нельзя заставлять ждать! Мистер Мэллоун!
– Видимо, придется отложить трапезу. – Эбигейл первая отодвинула стул, поднимаясь.
Кристофер дернул уголком губ, забрал с комода перчатки и широким шагом направился к двери. Пинки, услышав тяжелую поступь, быстро-быстро затопотал прочь, справедливо опасаясь за свои уши.
Мистера Шоу Кристофер заметил сразу: высокий, дородный господин в плаще с меховым воротником поверх костюма из добротной ткани. Он держал в руке трость и достаточно приветливо разговаривал со Слагорном, не обращая внимания на тающий снег. При виде гостей он повернулся и медленно обвел их взглядом.
– Добрый вечер, мистер Мэллоун. Я не ошибся?
– Добрый вечер, мистер Шоу. Так, кажется? – учтиво ответил Кристофер.
Мужчина расхохотался. Смех у него был раскатистый, заразительный, но Кристофер лишь приподнял уголки губ, намечая улыбку.
– Вы нахальны, юноша. Но вам простительно: кровь эльфов, как говаривала моя бабка, да пребудет она в сиянии Спасителя!
– Добрый вечер, сэр. – Глубокий, с хрипотцой, но удивительно мелодичный голос Эбигейл заставил вздрогнуть и Слагорна, и Шоу. Кристофер, подавив раздраженный вздох, чуть поклонился.
– Мисс Эбигейл Айвз, – представил он фэйри.
Она повела себя вызывающе: вмешалась в беседу двух джентльменов, не дождавшись, пока ее представят. Кристофер справедливо полагал, что сделала она это специально, чтобы поставить его в неловкое положение.
– Что привело вас к нам, мистер Шоу? – тем временем продолжала Эбигейл. – Вы решили выразить свое почтение графу Мэллоуну? Или мне?
Кристофер с трудом удержал непроницаемо-дружелюбную маску. Эбигейл вела себя слишком дерзко. Будто забыла, что их мир ушел от волшебства слишком далеко! Будто не понимала, что для большинства она прошлое. Такое же, каким станут дилижансы через пару лет, когда их повсеместно заменят поезда на паровой тяге. А вот мистер Шоу не забыл и понимал. Кристофер видел это понимание в глубине его невыразительно-карих глаз, в угодливо-издевательском изгибе губ, в дорогом костюме и воротнике из соболиного меха.
– Я хотел пригласить гостей на праздник, леди. – Голос его прозвучал настолько дружелюбно, что, пролетай мимо муха, она увязла бы в этом дружелюбии, словно в меду.
Шоу открыто насмехался над ней, но Кристофер пока держал себя в руках.
– Каждый год после Дня Святой Агнессы моя семья дает бал. Около трехсот лет назад примерно в это время наш городок покинули Болезнь и Ужас, и с тех пор мы отмечаем это праздником, куда приглашаем всех желающих, вне зависимости от статуса. Начинается он после трех часов дня и продолжается до глубокой ночи.
– Как интересно… – Эбигейл улыбнулась. – А что за Болезнь и Ужас?
Мистер Шоу приподнял брови, удивляясь вопросу.
– У них есть имя? – уточнила Эбигейл. – Или в этот день просто все перестали болеть и бояться, а закрома наполнились припасами?
– А это имеет значение? – Шоу нахмурился, не понимая, куда она клонит. – Празднику три сотни лет, какая разница?
– Очень жаль. – Эбигейл поджала губы и отвернулась, задумчиво разглядывая метель за окном. – Надеюсь, все ваши гости успеют прибыть вовремя… – Платье ее зашуршало, когда она развернулась и, не прощаясь, направилась прочь.
Кристофер проводил ее взглядом и подчеркнуто вежливо произнес:
– Простите мисс Айвз, не думаю, что она хотела вас обидеть.
Мистер Шоу лишь хмыкнул, а Кристофер продолжил:
– Мы посетим ваш праздник, традиции надо уважать. А теперь прошу простить меня.
– Конечно, сэр. Мы пришлем вам и вашей своеобразной спутнице приглашения.
Кристофер легко кивнул и, развернувшись, стремительно взбежал по лестнице. Теперь и ему начинало казаться, что дело нечисто: метель, бал, странный праздник с непонятной историей…
«У них есть имя?» – звенел в ушах вопрос.
Имя.
Что же произошло тут триста лет назад?..
Глава 3
Лиззи с удовольствием разглядывала свое отражение. Затейливая прическа с пышными локонами – плод трудов Рэнни – открывала стройную шейку, черная бархотка с крупной бирюзой подчеркивала эту хрупкую красоту. Щеки раскраснелись от удовольствия, а глаза лукаво поблескивали.
Лиззи очень ждала бал, где вновь увидит прекрасного Роберта, уже представляла, как встретятся их взгляды: она улыбнется смущенно, он – уверенно. Подойдет к ней спокойным размашистым шагом. Костюм будет облегать его стройную фигуру, подчеркивать широкие плечи. Лиззи протянет ему ладошку, затянутую в тонкую перчатку, и Роберт коснется ее губами, задержав их на секунду дольше, чем позволяют приличия…
Дыхание Лиззи стало чуть прерывистым, и это привело ее в чувство. О чем она только думает! Ох, не дай Спаситель об этом прознает матушка! Такие мысли леди преследовать не должны!
Лиззи встретилась глазами с Рэнни. Служанка тотчас мило улыбнулась, хотя Лиззи могла поклясться: еще мгновение назад та наблюдала за ней с затаенным интересом, а на губах ее играла отнюдь не милая улыбка.
Скорее понимающая.
Поощряющая.
Пошлая.
И вновь в груди поднялось беспокойство. Лиззи всячески пыталась его задушить, забыться. Не получалось. С ночи на кладбище тревога росла, распускала ледяные щупальца, и все сложнее было выкинуть ее из мыслей.
– Не беспокойтесь, мисс! Мистер Голдстоун обязательно обратит на вас свое внимание! – уверенно и весело произнесла Рэнни, по-своему истолковав чувства Лиззи.
Та поднялась с пуфика, оправила платье и благодарно кивнула: «Не объяснишь же дурехе, что не из-за Роберта я беспокоюсь!» Стрелка часов дрогнула и с едва слышным щелчком встала на четыре – время спускаться к гостям и открывать бал с родителями. Лиззи еще раз поправила прическу, перчатки, разгладила юбку и, улыбаясь, покинула комнату.
Внизу тихо играл оркестр. Приглашенные переговаривались, между ними сновали слуги, разнося напитки. У Лиззи от этого уютного и радостного вечера неожиданно защемило сердце, словно все вокруг были обречены, словно зал полнился мертвецами, которые пока не знали о своей грустной участи. Она закусила губу, борясь с подступившей к горлу дурнотой. Да что же такое?!
– А вот и моя красавица! – Голос отца гулко разнесся по залу, заставив вздрогнуть и выпрямиться. – Теперь можно открывать наш ежегодный Благодарственный Бал!
Гости захлопали, грянул полонез, и праздник начался.
Постепенно беспокойство
