Наследие (СИ) - Рави Ивар

— Что могло их выгнать из болот, тем более привести к Гансу?

— Не знаю, император Макс Са, но просто так они не ушли бы. — Штеф с аппетитом разгрыз жареную птицу, деля обеденный стол со мной и моими друзьями.

Лайтфут и Тиландер с Бером уже закончили обедать и сидели, откинувшись назад. Слушая наш разговор. Санчо продолжал насыщаться, а Богдан в этот раз присоединился к воинам, чтобы разделить трапезу с ними.

— Послать за пивом? — спросил Штеф, видя, что мой кубок и кувшин пусты.

— Нет, не надо. Хочу лечь пораньше, чтобы выйти еще до рассвета. Меня беспокоят эти Шеты, да и Ганс, судя по всему, встревожен.

— Народ напуган, все стараются уйти подальше от болот, где проживали Шеты, — понизив голос, Штеф, приблизился ко мне, — идут разговоры, что солнце исчезнет. Так сказал шаман Шетов.

— Исчезнут Шеты, исчезнем мы и потомки наших потомков — прежде, чем исчезнет солнце, — я отодвинул блюдо, еда была вкусная, но уже не лезла.

В Регенсбург прибыли к концу третьего дня — накатанная широкая дорога и сеть постоялых дворов давали ощутимое увеличение средней скорости. Ганса в этот раз предупредили поздно: скачущий галопом навстречу, он встретился нам у Ратхауза.

— Макс Са! — соскочив с лошади, Мольтке взял моего жеребца под узды. — Я не знал, что Ты уже здесь.

— Плохой ты король, Ганс, — рассмеялся я спешиваясь, — вместо того, чтобы чинно ждать во дворце, скачешь, как мальчишка.

— Только навстречу Великому Духу, — улыбаясь парировал Мольтке.

Крепко заключив друга в объятия, похлопал его по плечу:

— Но льстить ты уже научился, негодник, — рассмеявшись в ответ на мои слова, Ганс поинтересовался, как мы добрались.

Ко дворцу мы шли пешком: от долгого сидения в седле, сводило ноги и побаливал копчик. Не пойму, как могли монголы месяцами скакать, да практически без сёдел. У них там что, титановые яйца и бронезадница?

Ганс не говорил о Шетах, а я специально не заводил тему про них, чтобы сравнить информацию, полученную от Штефа и Ганса. Только после праздничного пиршества, когда мы остались вдвоем в его кабинете, Мольтке завел разговор.

— Макс Са, я рассказывал про Шетов, что живут на Великих Болотах?

— Рассказывал, — напомнил я Гансу, — они поставляют вам торф для печей.

— Да. Еще дед Дитриха пытался выбить их оттуда и самому добывать торф, но его воины в болотах пропали. Даже когда все племена в округе стали переселяться в поселения, Шеты не покидали болот, лишь ненадолго выбираясь в леса для торговли.

Ганс говорил, а я слушал — он углубился в историю взаимоотношений с Шетами, вспоминая былые обиды.

— Так вот, — Ганс судя по всему переходил к сути, два месяца назад появились первые из них. Они просили разрешения переселиться из болот и были явно напуганы.

— Возможно, там появились страшные звери? — сделал я свое предположение.

— Я тоже об этом подумал, даже поговорил с их шаманом, но зверей новых там нет. Может, я позову шамана, ты поговоришь с ним сам. Он говорит странные вещи. Не могу его понять. — Ганс смотрел просительно.

— Зови, — согласился я на его предложение, в конце концов я проделал большой путь, чтобы удовольствоваться рассказом из чужих уст.

Шаман оказался довольно молодым мужчиной со звучным именем Терд. Косматый, с цепким взглядом из-под густых бровей. Внимательно осмотрел меня с ног до головы. Язык у Шетов — отрывистый, словно шаман пытался спровоцировать нас на гнев. Когда «беженцы» появились в фюрлянде, покинув свои болота, среди них был пожилой мужчина — сын одного из воинов Дойчей, отправленных в карательную экспедицию. Торфяники подарили жизнь этому воину, а он осел среди них, найдя себе женщину по вкусу.

Шард — так звали сына плененного Дойча, от отца сохранил язык и сходство с предками. Именно он выступал в роли переводчика, доводя до нас информацию от Терда.

— Земля горит под ногами, жизнь умрет, никто не выживет, надо уходить далеко, — звучали короткие отрывистые предложения в устах Шарда.

— Что значит «земля горит»? — переспросил переводчика.

Терд на вопрос Шарда взъярился — прыгая на месте, он изображал непонятную пантомиму, сопровождая ее короткими выкриками и ужасными гримасами.

Этот концерт мне стал надоедать, но одна фраза, переведенная Шардом, привлекла внимание:

— Все умрут, все умирали, небо станет черным и солнце умрет.

— Спроси его, когда это случится?

— Он не знает, но вода становится горячее с каждым днем, — последовал ответ.

В самих болотах явно что-то происходило, на лице шамана и переводчика написан явный страх.

— Ганс, как далеко отсюда до этих болот?

— До самого начала болотного края — примерно четыре дня пути. Но там Болотный край только начинается, а сами болота становятся непроходимыми еще дальше.

— Есть карта?

Мольтке достал с полки истрепанную до дыр немецкую карту времен Второй Мировой.

— Болотный край начинается здесь, — палец Ганса указывал на знаковое название, прочитанное мной без труда — Гейдельберг.

«Гейдельбергский человек», — всплыло в памяти. Что там было? Вроде там обнаружили целый скелет древнего человека, а впоследствии — еще множество фрагментов человеческих костей. А еще позже этот подвид человека обнаружили в Италии, Франции, Греции, в других частях Германии и Испании, не говоря уже о странах Восточной Европы. В той передаче на National Geografic говорил о странной одномоментной гибели гейдельбергского человека. Вспоминая места, где обнаружены останки этого родственника неандертальцев, поставил точки на карте Европы: получалось, что практически вся Европа вплоть до Черного моря была заселена этим подвидом. И потом он внезапно прекратил свое существование.

У меня появилось смутное подозрение, что я нахожусь рядом с очень важной информацией. Но я не мог понять, что именно надо искать. Смотря на точки, проставленные на карте, пришел к мысли: если их соединить, то получится круг. Неполный круг, потому что с запада Атлантический океан, нет суши. Если брать внимание на расстояние из Гейдельберга, расстояние по масштабу карты до некоторых точек — около тысячи километров, а до остальных доходило до полутора тысяч.

Гейдельбергского человека не находили на Кавказе, в донских степях — по крайней мере в передаче об этом не говорилось. Было что-то, что ограничивало их ареал расселения или… Чуть не подскочил на месте — как же я глуп! Одна из популярных версий вымирания мамонтов гласила, что наступило моментальное похолодание. В желудках животных, найденных в вечной мерзлоте, нашли свежую траву. Возможно, именно в этом и кроется причина одномоментного вымирания этого древнего подвида людей? В стремительном похолодании? На юг и запад древние не могли уйти от наступающих холодов — путь им преграждала вода. А с севера и с востока теоретически шли ледники.

Я чувствовал себя великим ученым, которому удалось разгадать тайны природы. Единственное, что смущало, так это слова шамана о горящей земле под ногами. Только увидев болота своими глазами, можно сделать окончательный вывод.

— С утра едем на эти болота, нам нужны оба — шаман и проводник, — откинувшись в кресле, посмотрел на Ганса.

— Я знал, что тебе это будет интересно, поэтому и написал, — улыбнулся Мольтке, — с тобой я поеду куда угодно!

Дорога до болот действительно заняла четыре дня; правда, мы и не спешили, нередко останавливаясь на отдых. Несколько поселений, встреченных по пути, были частично покинуты. Староста одной из деревень, дрожа от страха перед королем, смущенно лепетал, что люди испуганы выходом Шетов из болот и уходят подальше из этих мест на восток.

Чем ближе приближались к болотам — тем сильнее менялся ландшафт. Вместо дубов и лиственниц стали чаще попадаться березы и ивы, любительницы влажной почвы. В полдень четвертого дня мы оказались в березовом лесу, где обычно происходила мена между Дойчами и Шетами.

Это большая ровная поляна, стрех сторон окруженная березами. Четвертая сторона — без деревьев: в ста метрах от поляны начинались болота, обрамленные густыми зарослями камыша. Терд уверенно шел вперед, сказав, что лошадям там не пройти. Оставив Бера и часть воинов на поляне, двинулись вперед, ступая точно по следам шамана. Терд не пользовался шестом — его натренированный глаз сразу определял гиблое место. Увидев, что кто-то начинает сходить с его следов, хриплым криком, похожим на карканье вороны, Терд восстанавливал походный порядок.