Леонард Карпентер - Конан – гладиатор
— Раскромсали его не мы, а один из твоих товарищей, — ответил Манетос. — Кажется, его зовут Крепкоруким. И сделал он это, между прочим, безобразно плохо, так что я скорее прозвал бы его Тупой Меч. Это ему больше подходит. Так вот, это он убил мальчика, а не мы. Мы всего лишь изучаем его раны и стараемся побольше узнать о человеческом теле и его различных частях. Ибо человеческое тело есть великое чудо Богов, которое ты и твои тупоголовые друзья так любят всячески осквернять и уродовать…
— Все равно! — мрачно возразил Конан. — То, что вы тут творите над мертвыми, — недостойно! Все, что внутри у человека, это его личная собственность. Рыться в кишках — все равно, что грабить имущество!
Манетос рассмеялся:
— По-твоему, лучше, если это сделают стервятники, крысы и насекомые?
— Да, потому что таков природный порядок, — упорствовал Конан. — Слишком большой интерес к мертвым — нечист и непотребен. Тут, по-моему, попахивает преступным вызыванием мертвых! Те знания, которые вы пытаетесь приобрести, вне человеческого разумения. Они должны быть доступны только Богам!
— Вот уж чушь, — сказал Манетос. — Ты судишь слишком прямолинейно. Скажи-ка лучше, ты когда-нибудь приглядывался как следует к тем самым телам, которые разрубаешь мечом?
Отступив немного в сторонку, жрец указал Конану внутрь разверстого тела:
— Смотри, вот этот шар внутри — не что иное, как сердце, то самое, которое бьется в твоей груди, пока ты живешь. Мы открыли, что оно работает подобно насосу, — да-да, в точности как водяные насосы в полях. Сила его сокращений распространяет течение крови по всему телу до самых дальних пределов. А вот этот мешочек — желудок. Он производит кислоту, и она сжигает проглоченную пищу. Так вырабатывается внутренняя теплота, дающая жар телу. Все работает вместе, причем одинаково у каждого человека. Мы вскрывали животных, и обнаружилось, что они устроены очень похоже…
— Вот как?.. — Конан заметил, что из тела юного Систа была выпущена вся кровь и собрана в сосуды, стоявшие под столом, и с отвращением отвернулся. — Ну и на кой вам, интересно, удивительные знания, за которыми вы так жадно охотитесь? Собрались мертвыми повелевать? Или хотите совершить какой-нибудь мерзкий жреческий ритуал и подчинить своей воле живых?..
Манетос хмуро передернул плечами.
— Во-первых, — сказал он, — это нужно нам для того, чтобы зашивать и лечить раны, которые ты и тебе подобные с таким упоением наносите. Во-вторых, знания, полученные при изучении праха, помогают постигать и лечить всяческие болезни, лихорадки и моровые поветрия, с древнейших времен одолевающие человечество… — Он покачал головой, укрытой капюшоном. — Увы, наши храмовые старейшины покамест строго возбраняют нам применять вновь полученные сведения и делать опыты по исцелению и утешению страждущих. Вот и приходится нам ограничивать свои изыскания возней в мрачных подземельях арены. По счастью, здесь у нас в избытке свежеизрубленных тел. Управившись со своим делом, мы должным образом их бальзамируем и совершаем священные таинства. Так что для внешнего мира мы, как ты выразился, просто набиватели мумий…
— Все равно, — упрямо пробурчал Конан. — По мне, это в высшей степени мерзко и противно природе… — Он осторожно потрогал шишку на голове и добавил: — На всякий случай предупреждаю тебя, жрец: если то, чем вы тут балуетесь, и нельзя впрямую назвать колдовством, так оно в любом случае недалеко от него ушло.
— Есть и третья возможная цель наших исследований, — невозмутимо проговорил Манетос. — Не удивлюсь, если она заинтересует тебя больше двух первых. — Он двинулся со своей свечой мимо Конана, приглашая незваного гостя и младших жрецов последовать за собой. — Я имею в виду, — пояснил он на ходу, — изобретение новых и более действенных способов изувечить или убить человеческое существо. Усилия нашей науки порою находят зримое воплощение в приемах борьбы…
Конан заинтересованно пошел следом за Манетосом. Алый жрец опустился на колени рядом с телом Роганта, уложенным на соломенную подстилку рядом с одной из каменных стен.
— Этот человек, — сказал жрец, — только что принял скорую и вполне безболезненную смерть от рук некоего Ксотара, храмового убийцы из наших восточных провинций. До сих пор мне пришлось видеть лишь две его жертвы, но способ причинения смерти был один и тот же. Обрати внимание: на теле не видно ни ран, ни кровоподтеков. Губы не посинели, глаза и язык остались на своем месте. Эти детали очень, очень красноречивы.
Конан вглядывался в мертвое лицо друга, озаренное мерцающим светом. Тело Роганта в самом деле никоим образом не было повреждено, но именно поэтому киммериец не смог подавить невольного содрогания.
— Ну и как он это сделал?.. — спросил он, наконец.
— Весьма просто, — ответил Манетос. — Его называют Душителем, но он не душит, а скорее прекращает дыхание. — Длинный палец жреца завис над горлом погибшего. — Ты видишь, он не сворачивает шею, не сдавливает дыхательное горло, не раздавливает кадык. Он даже не зажимает жертве рот и нос, удерживая остатки воздуха в легких. Нет, его приемы подсмотрены у храмовых питонов и достигаются тщательной отработкой…
Бледные, удивительно выразительные руки Манетоса сдвинулись ниже, к торсу Роганта.
— Ксотар научился достигать нечеловеческого сосредоточения силы, и это позволяет ему выжимать воздух из легких своей жертвы. Вероятно, он еще помогает себе внешне безобидным тычком в солнечное сплетение — вот сюда… — Два пальца уперлись в твердую плоть мертвеца. — Сбив жертве дыхание, потом он только удерживает давление, не позволяя умирающему вдохнуть. В легких не остается воздуха, который можно было бы еще некоторое время использовать, нет и возможности вздохнуть, а потому не происходит отчаянной борьбы, как при удушении. Гибнущий не успевает даже как следует испугаться. Его жизнь попросту прекращается, и все. Это богоугодный способ убийства, освященный законом Храма и принятый в качестве торжественного жертвоприношения Сету Всемогущему… — И Манетос аккуратно сложил руки. — Вот за этот, только ему присущий прием Ксотар и получил свое прозвище.
Конан, сидевший на корточках подле жреца, вновь содрогнулся.
— То, что ты только что обрисовал, Манетос, столь же безбожно и отвратительно, как и то, что вы вытворяете в этом подвале! Лучше уж принимать смерть так, как это пристало мужчине, через удары и пролитие крови, сколь бы старомодными они кое-кому ни казались! — Он выпрямился. — Так вот, если вы вправду хотите почтить бедные останки Роганта…
Алый жрец тоже поднялся на ноги:
