Падчерица смерти - Дана Арнаутова
Остановилась она, только немного успокоившись, огляделась и горько усмехнулась. Вишня! Та самая вишня, под которой она целую вечность назад целовалась с магистром Роверстаном… Ох, какой же она была тогда глупой и беспечной, если ее главным горем была всего лишь злая шутка Иды! Если бы можно было повернуть время обратно!
За ее спиной раздались шаги, и на короткий миг Айлин – сама не зная, с отчаянием или надеждой, – подумала, что ее догнал мэтр Бастельеро…
Она резко обернулась – косы снова хлестнули по спине – и замерла.
На краю круглой полянки стоял магистр Роверстан и смотрел на нее хмуро и неодобрительно.
«Ну конечно же, – подумала Айлин невольно. – Магистр всегда появляется именно тогда, когда мне нужна помощь! Как будто чувствует!»
Мысль показалась отчего-то немыслимо смешной: конечно, ведь у магистра Белой гильдии нет никаких забот, кроме одной бестолковой девицы! Как же!
– Почему вы ушли из целительского крыла, не дождавшись меня? – непривычно сухо спросил Роверстан, не двигаясь с места и хмурясь все больше. – Кажется, вчера вечером было достаточно ясно сказано, что вам необходимо лечение? Я искал вас все утро.
– Простите, милорд магистр… – пробормотала Айлин, опустив голову и чувствуя, как кровь приливает к щекам.
И в самом деле! Роверстан говорил, а она забыла, совершенно забыла! Испугалась за мэтра Бастельеро, видите ли, даже не подумала, что уж ему-то никакие демоны не страшны! А ведь не сбеги она из Академии, не явись к мэтру без приглашения – и не было бы ни сегодняшней ночи, ни постыдного, унизительного объяснения!
«Во всем, что произошло, – с бессильной и отчаянной злостью подумала Айлин, – моя вина. Только моя!»
Ладонь магистра коснулась ее плеча, и Айлин подняла голову. Она и не заметила, как он подошел.
Раздражение на лице Роверстана уступило место беспокойству.
– Что с вами случилось? – спросил он так мягко, что к горлу подкатил комок, а глаза защипало. – У вас ведь была некромантия, не так ли? Неужели вас чем-то расстроил мэтр Бастельеро?
– Нет! – вырвалось у Айлин прежде, чем она успела подумать. – Вовсе нет, милорд магистр! Мэтр Бастельеро вовсе меня не расстроил, он просто сделал мне предложение…
И осеклась. Не хватало об этом говорить с посторонними! Но… она ведь не сказала ни о чем… непристойном! Хотя непонятно, как и зачем она вообще об этом заговорила!
– Вот как… – протянул Роверстан, и Айлин показалось, что черные глаза магистра стали на миг холодными, словно две полыньи. – И вы?..
– И я отказала, – отрезала она и тут же почти устыдилась, но проснувшееся чувство злого обиженного упрямства подсказало, что это ее личное дело. Впрочем, Роверстан ее ничем не оскорбил, даже наоборот! – Простите, милорд магистр.
– Не стоит извинений, милая леди, – улыбнулся Роверстан так тепло, что Айлин уверилась – стылая бездна в его глазах ей просто почудилась. А потом, понизив голос, спросил: – Мэтру Бастельеро вы отказали. Не стану спрашивать почему, верю, что причина была веской. Откажете ли мне?
Айлин вздрогнула, как от удара. Магистр Роверстан добр и внимателен ко всем адептам, даже чужих факультетов. Он не мог, просто не мог походя бросить столь злую шутку! И все же – бросил!
Она выпрямилась так, что лопатки почти соприкоснулись, открыла рот, чтобы сказать что-нибудь резкое, такое, чтобы этот… этот… разумник!.. и не посмел думать, что смог ее задеть! И наткнулась на его взгляд – напряженный, испытующий, без малейшего следа веселья.
Щеки вспыхнули. Ох, не магистру должно быть стыдно, а ей! Ну почему, почему она постоянно думает о людях плохо? Как можно быть настолько злой?
– Я… – пробормотала Айлин, опуская взгляд – Простите. Боюсь, я вас не понимаю, милорд.
– Посмотрите на меня, – мягко попросил Роверстан, и Айлин нехотя, изнемогая от неловкости, подчинилась.
– Я намеревался просить вашей руки этим летом, – сказал магистр даже более низким, чем обычно, мягким голосом.
– Моей руки?! Но ведь я даже не нравлюсь вам, магистр!
Разумник изумленно поднял брови и странно взглянул на Айлин.
– Позвольте спросить, милая леди… уж не основаны ли ваши слова на том, что я спокойно стою перед вами, а не бросаюсь на вас, как мальчишка, одержимый впервые проснувшимся зовом плоти?
Кровь бросилась Айлин в лицо, и она, до боли прикусив губу, кивнула. Саймон так себя и вел, если верить разговорам адепток, слышанным ею мельком и обрывочно. И прочие Вороны тоже. И даже мэтр Бастельеро… впрочем, что она знает о мэтре Бастельеро? Ведь он же сказал, что сожалеет, и, может быть, с дорогой ему женщиной он вел бы себя иначе?
– Мне сорок два года, милая Айлин, – негромко сказал магистр Роверстан. – К этому возрасту мужчина обыкновенно способен управлять своими желаниями, а не подчиняться их диктату, даже если это непросто. Если, конечно, это мужчина, а не забывший повзрослеть юноша. Вы именно та, с кем я хочу связать свою жизнь. И если бы вы согласились принять мои ухаживания…
«Ухаживания?.. – подумала Айлин растерянно, – но… какие?»
– Возможно, мне стоило бы открыться уже давно, – вздохнул Роверстан. – Но вы ведь любите загадки, не так ли?
– Загадки? – переспросила она, чувствуя себя маленькой и глупой, и вдруг поняла. – М-милорд магистр! Так нож… и шпильки… И… Это все вы?!
Роверстан улыбнулся и кивнул.
– И роза тоже?! – вскинулась Айлин. – Но почему вы никогда не подписывались? То есть я понимаю, Устав Академии, но хотя бы намекнули!
– Я намекал. – Губы магистра тронула веселая ласковая усмешка. – Те карточки, помните? На арлезийском ваше имя означает «лунный цветок». Я надеялся, что у вас не так много знакомых арлезийцев… Но признаю, что загадка была непростой, а у вас оказалось слишком много других забот, чтобы ею заниматься. Но, надеюсь, мои маленькие подарки вам понравились? Вижу, что нож вы носите.
– Я думала, что бутон белой розы означает просьбу о прощении, – так же растерянно сказала Айлин. – И искала не того…
Она вскинула ладони к пылающим щекам, а магистр понимающе кивнул.
– Розам свойственно распускаться, – сказал он негромко и сочувственно. – Как и цветущей вишне – приносить плоды. Я собирался поговорить с вами об этом после бала, – прибавил он. – Но не успел. Я хотел просить вашей руки…
– У моего брата? – вырвалось у Айлин почти против воли, и она, в отчаянной попытке удержать уже сказанную колкость, зажала рот ладонью.
Дура! Барготова надменная дура! А еще на
