Проклятьем заклейменный - Владимир Петрович Батаев
Я захрипел, пытаясь сообщить, что ведь резану сейчас. Меч подрагивал в предвкушении крови, но инициативу сам пока не проявлял. Но если даже он рванётся вверх сам, спасая хозяина в моём лице, ответственности с меня это не снимет.
Ну, одно дело полоснуть ниппонца в бою, да даже на груди у него чуток потоптаться. Он знал, куда шёл, и вообще опытный воин. А ещё ранил Петру и хотел напасть на меня со спины. Заслужил. Но вот так просто зарезать парнишку, который пытается мстить за друга… Перебор.
М-да, всё же сказывается, что я до сих пор никого никогда не убивал. То, что приказал Петре в пивной зарезать тех бандюков — это другое, это не сам. А надо было, наверное, самому. Их-то было вообще не жалко. Но опять же — предпочёл избежать грязной работы, потому что кишка тонковата.
И ведь даже не спеть ничего со стиснутым горлом. Мой главный козырь в пролёте.
Так, уже в глазах темнеет. Ещё несколько секунд и придётся убивать, спасая свою жизнь. Или не убивать и умереть. Чёрт, где спасение в последний момент⁈ Вон же там куча народу всего в двух десятках шагов за кустами!
— Нет, не могу, — всхлипнул мой противник, разжимая хватку и отступая на шаг.
Я резко и глубоко вдохнул, аж голова закружилась. И тоже отступил на шаг, аккуратно отодвинув меч от его паха. Но выставив перед собой. Если бросится и сам напорется — кто ему доктор?
— Чуть не удушил, кретин, — прохрипел я.
— И надо было удушить! Но… Я не смог!
— Тьфу, — я откашлялся и сплюнул в траву. Потёр горло ладонью. — Значит, ты нормальный адекватный человек. Я тоже не смог тебя резануть. А мог бы!
Кажется, он только сейчас сообразил, под какой угрозой всё это время находились его причиндалы в частности и здоровье в целом. Посмотрел на мой меч слегка округлившимися глазами.
— Ты Кольку убил! — воскликнул он.
— Не убил, а поспособствовал его отправке в другой мир, — возразил я. — Он тебе кто вообще? Какое тебе дело?
— Друг, с детства, — проворчал здоровяк. — Семьями дружили, соседи мы. А ты его…
— Я ему дал шанс быть героем! — рявкнул я. — И перестать быть таким засранцем! Могу тебя следом отправить!
— Нет, — понурился парень, опустив взгляд. — Я не…
Договорить он не успел. Выпрыгнувший из кустов гуль запрыгнул ему на спину и впился зубами в горло. Через секунду ударил звон колоколов. А ещё через мгновение мой клинок срубил гулю половину башки. Вот убивать нелюдей у меня рука не дрогнет.
Второму гулю я снёс башку в прыжке, но его тушка всё равно рухнула на меня, сбивая с ног.
— Демьян! Соловьёв! Соловей! Где ты⁈ — донеслись голоса моих девчонок.
Вот и подмога прибыла, с опозданием, конечно. Могли бы и пораньше. С гулями я сам могу разобраться.
— Они наверху! Под деревья! — прокричал кто-то, пробежав мимо меня.
И ломанулся ровно в те кусты, из-за которых выскакивали гули. Вскоре оттуда раздался крик, полный страха и боли. Да что ж такое! Этак общага у нас скоро наполовину опустеет.
— Подлечите этого пыльцой, — велел я своим девчонкам, указав на лежащего на тропинке здоровяка. — А я туда.
— Демьян… Он мёртв, — удержала меня за плечо Вежлева. — Вон… Мухи уже… Чувствуют…
По окровавленному горлу приятеля Урусова, имени и фамилии которого я так и не узнал, и впрямь уже ползали две мухи. А тело парня не шевелилось. И крики из-за кустов тоже затихли.
Так, это что получается? Потом ещё скажут, мол, это я во всём виноват. Вывел из строя почти половину группы быстрого реагирования. Да и собрался народ у арены из-за нашего спарринга. Этого не спас… Того не остановил… Мог? Да нифига не мог!
— Кто там наверху? — сухо спросил я. — Гуки на деревьях?
— Крыланы, — сообщила Троекурова, проигнорировав ту часть вопроса, которую наверняка не поняла. — Довольно опасные твари. Могут утащить в небо, а потом уронить.
Я поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть пролетевший в небе чёрный силуэт с распростёртыми крыльями. Следующий выскочивший из кустов гуль поймал грудью молнию от кого-то из девчонок. Я на это и внимания почти не обратил.
Вокруг раздавались панические крики, чьи-то отрывистые приказы, что-то взрывалось. И что со всем этим делать? Прорываться со своим бабьим отрядом к общаге? Или пытаться всех собрать, объединить? Опять петь «Вставай страна огромная»?..
Погодите-ка… Я всю эту песню, конечно, целиком не помню. Но вот ещё один куплет всплыл в памяти. Хотя даже не уверен, что он из этой песни. Но без разницы.
— Готовьте пыльцу, девчонки, — попросил я. — Если сейчас сработает…
— Что ты задумал⁈ — насторожилась Изольда, впрочем, торопливо расстёгивая рубашку и уже достав пакет пыльцы.
А я запел:
— Не смеют крылья чёрные
Над Родиной летать,
Поля её просторные
Не смеет враг топтать!
Летящий в небе надо мной крылан рухнул вниз пикирующим бомбардировщиком, врезавшись в крону дерева. К счастью, без взрыва. Очередной гуль, выскочивший из-за живой изгороди, едва приземлился и сделал шаг в нашу сторону, взорвался кровавой кашей. А у меня подкосились ноги, и я полетел навзничь спиной вперёд.
Кто-то из девчонок успел меня подхватить и придержать в падении. Другая задрала на мне рубашку. Через мгновение у меня на груди уже оказалась Варвара, а остальные сыпали пыльцу. Я скосил взгляд вниз, на почти полностью почерневшую грудь. Участки чистой кожи едва заметны среди черноты. И как я ещё не сдох?
— Это что такое было⁈ — грозно вопросила Изольда, встав у меня над головой.
В распахнутой рубашке, да и встала так, что мне открывался вид на чёрные кружевные трусики у неё под юбкой. Так что вся грозность тона впечатления не произвела.
— Великая песня, — с трудом шевеля онемевшими губами, пробормотал я. — Эмоции миллионов людей… Сильных эмоций… У вас тут не было мировых войн, да?
— У нас тут Прорывы и вечная война с нелюдью, — поджала губы Изольда, обхватив себя руками за плечи. — Но от того, как ты это сказал, мне
