Графиня фон Мален - Борис Вячеславович Конофальский
– Хорошо, пошли. – Волков встал, повел ее в свой шатер, что охраняли день и ночь трое гвардейцев с сержантом. Там, в полумраке шатра, он достал ключ и отпер один из трех сундуков.
– Бери, – сказал девушке рыцарь.
– А сколько можно? – спросила та, разглядывая мешки из грубой и крепкой ткани.
– Сколько унесешь. В каждом мешке по тысяче талеров, и талеры те не Ребенрее, то талеры земли Экссонии, они на десятую часть тяжелее.
Агнес схватила мешок, да какой там! В мешке не менее чем полпуда серебра. Пальчики девичьи не смогли такую тяжесть из ящика вытащить, соскользнули.
Волков сам достал один мешок, бросил его на пол.
– Это тебе на коней и платья. – Достал второй мешок, тоже бросил его на землю. – А это на жизнь. Деньги береги. Учись жить экономно.
Агнес снова поцеловала его руку.
– Спасибо, господин мой! – Она тут же подбежала к пологу шатра, откинула его и закричала: – Игнатий! Игнатий, где ты есть?
– Тут я. Тут, госпожа.
Большой и мрачный мужик с черной бородой, тяжко топая сапожищами, торопливо кинулся к ней.
«Ишь как она его выдрессировала, галопом идет», – подумал кавалер.
– Что изволите? – спросил конюх, добежав до шатра и поклонившись Волкову.
– Бери вон те мешки, – велела Агнес, указывая ему, – в телегу неси, сейчас поедем коней покупать.
Когда Игнатий унес мешки, Агнес, улыбаясь, сделала перед Волковым глубокий книксен.
– Спасибо вам, господин мой, и прощайте, уеду сейчас же, как куплю коней. Домой хочу, в Ланн, в кровати своей мечтаю спать.
Она уехала, а Волков пошел завтракать и снова думать о серебряной барже.
В этот день так ее и не нашли. Мужички стали нырять все реже, у них интерес пропал, все больше сидели в лодке да рассуждали, где они еще не ныряли. А когда кто-то из них все-таки нырял, то, вынырнув, говорил:
– Баржи тут нет, а вот налимы есть.
– Налимы?
– Ага, – мужик показывал руками, какие они, – вот такие.
После обеда Волков распорядился послать за теми, кто видел, где тонула баржа. Среди пленных сыскали парочку таких.
– Ну, где она утонула? – спрашивал Волков.
– Да вроде тут, господин, – оглядываясь, отвечал мужик.
– Вроде? – зло переспрашивал кавалер. – Ты что же, дурак, места вспомнить не можешь?
– Так тогда зима была, сейчас-то все по-другому, – пояснял пленный. – А так вроде как вон там она потонула. – Он указал рукой как раз туда, где сегодня раз десять ныряли.
Волков поморщился, махнул рукой: уводите болвана. Ну не бить же дурака, тем более что другие свидетели крушения указывали совсем другие места. Не могли вспомнить. Он начал уже сомневаться, что отыщет баржу, но приказал тем мужикам, что сидели в лодке, и дальше нырять.
– Максимилиан, – говорил Волков, указывая рукой, – пусть они снова проверят всю воду от того холма и до тех ив. – И, отдав распоряжения, отправился в лагерь обедать.
После обеда к Волкову пришел Брюнхвальд и стал рассказывать:
– Хотел вывести полк, посмотреть, как обстоят дела с ротами. А рот-то и нет, только третья рота да рота Рохи.
Так и было: вторую роту Хайнквиста Волков отправил за брод, в старый лагерь, охранять ценности, а первая рота, рота Рене, занималась охраной пленных.
– Да, так и есть, – соглашался кавалер.
– Первую и вторую роту я посмотрю завтра, а вот рота капитана Фильсбибурга на сегодняшний день почти небоеспособна. Выучка отсутствует, слаженности нет как таковой, да и со стрелками не все в порядке.
– А что не так с людьми Рохи? – удивился Волков. Он-то думал, что это одна из его лучших частей.
– Рота малочисленна, едва сто шестьдесят человек насчитал, у них оружия больше, чем людей, – рассказывал новый командир полка. – Да еще и беда с мушкетами.
– Что? – Вот тут кавалер совсем взволновался. – А что не так с мушкетами?
– Мы с Рохой и Вилли как раз посмотрели все мушкеты, у одиннадцати на срезе стволов трещины, нужен ремонт, остальные… Ну, пока в порядке, но надолго ли? Роха просил порох пострелять, так я пока не дал, боюсь, что и другие трескаться начнут.
Вот что значит хороший офицер. У кавалера совсем руки не доходили до своего полка. Бросил на самотек, положился на нерадивых офицеров, которые даже не доложили ему о состоянии дел в своих частях.
– Займитесь мушкетами, Карл. Посмотрите роты Хайнквиста и Рене. Коли нужны будут деньги, так получите, сколько нужно.
– Займусь, о том не беспокойтесь. Роты приведу в порядок, а мушкеты отремонтирую. Но если мы пойдем на горцев после этого дела, то деньги нам понадобятся. Думаю, если планируем кампанию на кантоны, то нужно будет уже сейчас послать сержантов в Ланн и Фринланд для набора новых людей. Слава о вас идет великая, я думаю, что набрать людей труда не будет. Думаю… Потери у нас были большие, мне в полку нужно… эдак еще полтысячи человек. Также я думаю поговорить с Эберстом, Мильке и кавалеристом фон Реддернауфом, спросить, не нужны ли им пополнения. Еще думаю, что стрелков Рохи нужно довести до трех сотен и чтобы мушкетов было не меньше сотни, уж больно хорошо они стреляют. Найдете деньги на все это?
Волков выслушал все это, похлопал товарища по руке, и единственное, что смог ответить, было:
– Как хорошо, Карл, что вы вернулись.
После обеда он снова отправился на реку, мечтая о том, что вот он придет туда, а там… серебро из воды уже вылавливают. И что дно в той лодке уже завалено серебряными слитками, которые «в ладонь длиной, в три пальца шириной и в два толщиной».
Но ничего такого не было. Максимилиан стоял у воды, кричал что-то мужикам, а те из лодки лениво что-то ему отвечали. Зато тут же на берегу он увидал его: Хельмут Майнцер собственной персоной пришел на берег узнать, как вылавливают серебро, про которое он рассказал.
– Сержант, – злорадно произнес Волков, увидав купчишку, – а притащи ко мне вон того мерзавца.
Сержант Хайценггер и еще один гвардеец приволокли к полковнику купца. Тот был немного напуган, чувствовал, что что-то не так.
– Ну и где твоя баржа? Не первый день на берегу сижу, мужики скоро плавать как рыбы научатся, а баржу найти не можем.
– Но была же баржа, – пролепетал Хельмут Майнцер. – Все о том знают.
– Так где
