Безмолвные призраки Хионы - Влада Ольховская
Вердад ведь не была одной из них, не до конца так точно. Она изменилась физически, однако ее разум остался прежним, в этом Фауста уже не сомневалась, хотя вначале позволила себе определенную настороженность. Значит, у девочки либо был врожденный иммунитет, либо она заразилась иным штаммом… Не от человека, а от зверя. Чтобы проверить эту теорию, Фауста хотела изучить труп снежного демона, в котором пряталась Вердад. Но оказалось, что в леднике его уже нет – он исчез, там даже кровь замыли. Еще одно доказательство того, что зараженные умели работать на опережение.
И вот теперь они исчезли. Фаусту это настораживало, пугало даже. Зато кое-кто другой вздохнул с облегчением.
– Главное, что угроза для города устранена, – объявил Кристиан. – Пусть роют себе норы и сидят там. Я поручу усилить контроль у ворот, обратно в Орифию они не проберутся. Сами себе сделали хуже!
– Мы не можем быть уверены, что они действительно ушли, – заметила Фауста. – Возможно, они затаились где-то поблизости.
– Исключено – мои люди все осмотрели, их в городе нет!
Общаться с ним было куда проще, чем с Мауро. И все же порой в своей самоуверенности Кристиан становился точной копией отца, переубедить его было невозможно.
Именно поэтому Фауста решила ничего не говорить ему про болезнь дочери.
Но если на это она повлиять могла, то на ситуацию в городе – нет. Кристиан успокоился, и его спокойствие понемногу передавалось окружающим. Они почему-то считали, что зараженные перестали быть проблемой просто потому, что их не видно. А Фауста с каждым днем нервничала все больше – как будто над городом зависла гигантская льдина, готовая раздавить Орифию в любой момент.
Вот только выхода она не видела. Фауста всю жизнь занималась лишь медициной, сейчас ее навыки были почти бесполезны. Она не представляла, чего хотят зараженные и когда они нанесут удар. Зато Гектор остался на удивление спокоен, он просто сказал ей:
– Мы должны подготовиться к эвакуации.
– Эвакуации чего, города?
– Если понадобится, то и города.
– Ты с ума сошел? – укоризненно посмотрела на него Фауста. – Мы должны не бежать, а защищаться!
– Без содействия Кристиана дополнительной обороны не будет, а он не воспринимает ситуацию всерьез, тут мы на него не повлияем. Но это не означает, что мы должны сидеть без дела и покорно дожидаться смерти.
– Все равно не представляю, куда можно эвакуировать весь город!
– Не весь… Боюсь, что к моменту, когда дойдет до побега, в живых останутся далеко не все. А эвакуироваться мы можем только на станцию – как будто на этой планете так много вариантов!
– И на станцию не сможем, – покачала головой Фауста. – Даже если представим, что люди поверят нам и пойдут за нами. Ни одна станция не вместит даже половину населения города, не говоря уже обо всех!
Однако Гектор и глазом не моргнул:
– Одна вместит. При определенной подготовке.
– Ты имеешь в виду?..
– Да.
Станция Борей.
Ну конечно, как она сразу не догадалась? Сама станция была такого же размера, как и остальные. Но прямо рядом с ней находились обломки «Раваны» – колониального корабля, который в свое время вмещал тысячи человек. Благодаря разработкам Мауро ДиНаталя, колонисты очень быстро научились добывать руду и получать камни для строительства. Это избавило их от необходимости использовать «Равану», корабль остался почти нетронутым.
Но и не пригодным для жизни.
– Твоя «определенная подготовка» будет очень неслабой, – указала Фауста.
– Да, но мы ведь будем не одни. Не все успокоились вместе с Кристианом, люди слишком хорошо помнят, как облажался его папаша. Они ценят твой авторитет – да и мой, что скрывать. Если ты позовешь их на помощь, они не откажут.
– Кристиан будет не рад.
– Не рад, – согласился Гектор. – Но он боится мятежей, он и сам понимает, что в городе неспокойно. Он позволит недовольным уйти и возиться со станцией, лишь бы не было скандала. Что скажешь? Попробуем или нет?
Фауста сделала вид, что сомневается, ответ она дала лишь следующим утром. Хотя это, конечно, был самообман… Она больше не могла оставаться в этом городе и мирно вести исследования. Да, если она ошиблась, вся эта переделка «Раваны» похоронит ее репутацию, никто больше не воспримет ее всерьез. Но Фауста готова была рискнуть – она даже рада была бы ошибиться! Проще жить с позором, чем с виной за тысячи погубленных жизней.
Получить позволение Кристиана и правда оказалось на удивление легко, уже через два дня они начали организовывать экспедицию. И вот тогда у них появилась неожиданная компания: Вердад пришла к снегоходу собранной, с большим вещевым мешком.
– Я еду с вами, – объявила она.
Фауста и Гектор удивленно переглянулись. Девочка нравилась им обоим, они не прекращали общаться с ней, и все же… Делать вид, что она совсем не изменилась, в городе – это одно. Но взять ее с собой в последнее убежище людей… Это совсем другое. Никто из их спутников не согласился бы на такой риск – так ведь никто и не знал о том, что она больна!
– А твой отец? – спросила Фауста. – Он это позволил?
– Ему сейчас не до меня. Да и потом, он может делать вид, что все в порядке, сколько угодно, но в глубине души он догадывается, что у него под ногами земля горит. А это совсем нехорошо, если ты живешь на льдине. С вами мне спокойней… Эй, только не говорите, что боитесь меня!
Не говорить они могли, а вот не чувствовать… Нельзя сказать, что Фауста действительно боялась этого ребенка. Но отстраниться от определенных опасений она бы не сумела.
С другой стороны, где бы они были без помощи Вердад? Именно благодаря ей выжил Гектор, она дала Фаусте подсказку при создании теста. И болезнь ее совсем не изменила, в отличие от других зараженных.
– Ладно, давай в снегоход, – улыбнулась ей Фауста. – Но будешь ныть – отправлю к папке!
Вердад насмешливо изобразила, как запирает собственный рот на замок, и направилась к снегоходу. Когда она скрылась внутри, Гектор шепнул на ухо Фаусте:
– Ты в этом уверена?
– Скорее да, чем нет. Если мы откажемся, она вынудит Кристиана все запретить, она уже достаточно умна, чтобы манипулировать им. Да и потом… слушай, она же всего лишь маленькая девочка! Что может пойти не так?
* * *Мартин Видал был посланником колонии – теперь уже уменьшившейся, но кое-как выживавшей. Выглядел он не слишком здоровым, хотя в таких условиях это и понятно. Его кожа покраснела и обветрилась, покрылась плотными струпьями, на которые он уже не обращал внимания – для него это стало неизбежной платой за путешествие через бурю. Держался он все равно бодро, говорил уверенно, и, если что и смущало
