Александр Ломм - Ночной Орел
Однако Кожин не бросил своей находки. Он принялся медленно летать вокруг каменного столба, опускаясь все ниже и ниже и тщательно осматривая все выступы, закоулки и расселины причудливой скалы. Вскоре его терпение было вознаграждено Метрах в сорока ниже вершины он наткнулся на глубокую нишу, скрытую за острым уступом. Это была маленькая пещера, над созданием которой дожди и ветры трудились много тысячелетий. Вход в углубление был отгорожен от внешнего мира высоким зубцом.
— Вот я и дома! — воскликнул Кожин, осмотрев пещеру. Он понимал, что лучшего убежища ему не найти. На востоке уже брезжил рассвет. Кожин себя чувствовал настолько усталым и разбитым, что решил основательное благоустройство своего нового жилья отложить на другое время. Он лишь очистил маленький грот от птичьего помета да слетал разок за охапкой хвойных веток. Устроив себе прямо на камнях примитивное ложе, он лег спать, впервые после бегства из партизанского лагеря наслаждаясь безопасностью положения и удобством постели.
В этот день Кожин спал долго и крепко. Проснулся от странного щемящего беспокойства. Открыв глаза, долго лежал неподвижно, вдыхая аромат свежей хвои и усиленно стараясь понять причину своего волнения. И вдруг его озарило: «Да ведь сегодня среда!»
Глянул на часы — пять. Вот это называется богатырский сон! Целых десять часов!
Наскоро подкрепившись плиткой шоколада, Кожин вылетел из грота и, взяв разгон с небольшой высоты, помчался к той заветной горе, на которой назначил встречи с Иветой.
День был погожий, небо почти чистое, а видимость настолько хорошая, что Кожину пришлось из осторожности летать над самыми верхушками деревьев.
А вот и гора с огромным развесистым дубом на вершине. Кожин опустился в крону дерева и осторожно осмотрелся. Никого. Голые, уже полностью лишенные листвы ветви плохо укрывали. Пришлось перебраться на соседнюю ель.
Два часа ждал Кожин Ивету, но девушка так и не пришла. Было уже совсем темно, когда он решил наконец покинуть место встречи. Улетал в подавленном состоянии духа.
Неужели Ивета обманула? Неужели она поверила командирам, которые, наверное, объявили Кожина дезертиром, а может, даже и предателем! Или, может быть, случилось что-нибудь такое, что помешало Ивете покинуть лагерь и прийти на свидание?… Можно думать все что угодно, а на деле остается только одно — ждать следующей среды.
Кожину было и горько, и обидно, однако он не мог слишком долго предаваться этим чувствам. Новые заботы вскоре отвлекли его от печальных мыслей. У него теперь есть собственный дом, этот дом надо устраивать, отделывать, превращать из пустой холодной пещеры в настоящее гнездо Ночного Орла.
В гнезде должно быть все — и постель, и еда, и тепло, и даже склад боеприпасов, необходимых для ночных вылазок. Но все это нужно где-то и как-то достать, пользуясь своими возможностями. Ему предстояло добывать для существования абсолютно все, добывать действительно как орлу — неожиданно бросаясь с высоты на добычу, предварительно выследив ее.
25
Заботы по устройству теплого жилья, в котором не страшно будет встретить приближающуюся зиму, не отвлекали Кожина от его основных боевых дел. Ни на одну ночь он не оставлял фашистов в покое, не давал им ни малейшей передышки. Но теперь он забирал у немцев не только оружие и боеприпасы, но и самые различные вещи домашнего обихода — одеяла, одежду, посуду, аккумуляторную электроплитку, продукты и прочее в этом роде. Одновременно он ликвидировал и свои прежние тайники, перенеся их содержимое в пещеру на Чертовом Пальце.
Через несколько дней пустой каменный грот преобразился До неузнаваемости. Вход в него плотно закрыла палатка из маскировочного брезента; внутри появилась настоящая постель с кучей одеял и даже с подушкой; небольшой ящик, в котором Кожин принес продукты, отлично заменял стол; для освещения служили стеариновые свечи, которых удалось добыть несколько пачек. Но самым главным для Кожина был аккумуляторный радиоприемник, конфискованный им в сторожевом помещении возле аэродрома. Теперь он был в курсе всех событий в мире, мог ежедневно слышать голос Родины.
Постепенно в его убежище накопился и целый склад боеприпасов — гранаты, мины, автоматные и пулеметные диски, фаустпатроны, пакеты со взрывчаткой и прочее.
Появилось и новое оружие — пять пистолетов, три автомата, легкий пулемет. Теперь он мог спокойно приступать к самым различным операциям, не страшась никаких сложностей. Действия его после этого стали еще более сокрушительными. В этот период он и совершил такие великолепные диверсии, как взрывы мостов, уничтожение эшелона, поджог склада с горючим, налет на лагерь военнопленных и так далее.
Теперь он не просто искал подходящего случая нагнать ужас на фашистов. Вначале его диверсии сводились к импровизированным налетам и больше походили на охоту, чем на продуманные операции. Теперь же он заранее продумывал каждую очередную диверсию, собирал необходимые данные о намеченном объекте, искал самые действенные приемы для его уничтожения. Возвращаясь под утро после очередного дела, он тщательно анализировал свои действия, восстанавливая весь ход событий, и тем самым совершенствовал тактику своих небывалых в военном деле воздушных ударов.
Для учета причиняемых фашистам потерь он завел дневник, в который ежедневно записывал лаконичные данные о своих боевых успехах, набрасывал контуры новых задуманных операций.
Если ему удавалось проникнуть в штаб какой-нибудь части, он теперь не просто убивал, уничтожал, сжигал, а старался захватить карты и документы, из которых узнавал потом о намерениях и планах гитлеровцев. Важность некоторых из захваченных таким образом документов навела Кожина на мысль, что они могут представлять ценность не только для него самого, но и для партизанских отрядов и даже для командования Красной Армии. Он понял, что оставаться в полной изоляции ему нельзя, что связь с людьми, участвующими в кровопролитной войне против фашизма, ему просто необходима.
Таким образом, к личным мотивам, побуждающим его желать встречи с любимой девушкой, присоединились мотивы, продиктованные сознанием своего патриотического и воинского долга. Теперь он ждал встречи с Иветой с еще большим волнением.
Наконец долгожданная среда приблизилась.
Накануне ночью Кожин работал с особенным азартом. Он совершил дерзкий налет на штаб дивизии в Б., расстрелял нескольких фашистских солдат и офицеров, подорвал сейф и похитил из него целую пачку секретных документов. Перед тем как скрыться, забросал караульное помещение штаба гранатами. В другом конце района он в ту же ночь поджег из фаустпатрона фашистский танк, стоявший во дворе казармы.
