Трон перьев и костей - Келли Сент-Клэр
…серьезно? Никакого давления, Цинт.
Жрица, шаркая по земляному полу, повела меня по коридору и открыла первую дверь с глубоко врезанными символами и вставками цветного стекла. Я вошла следом за старой фейри в забитую комнату.
Книжные полки занимали все стены, а бумаги шаткими стопками высились выше моего роста, колонна за колонной, так что свободным оставался только пятачок в центре. Все это казалось беспорядочным, однако Жрица направилась прямиком к нужной стопке и выдернула из середины томик. Мне подумалось, что остальные книги останутся на месте. Ну, потому что магия.
Но не-а. Они посыпались вниз и разметались по полу, заодно уронив еще две стопки, после чего в комнате вновь воцарилась тишина. Жрица торжествующе взмахнула книгой в фиолетовом кожаном переплете.
– Вот. Родословная фейри, твоего народа.
– Моя мать была человеком, – неуверенно произнесла я, гадая, как бы мне сделать хоть шаг и не обрушить очередную лавину. – Она растила меня, пока не умерла, и я похожа на нее лицом. Она не была Неблагой. Так что это полнейшая херня.
Жрица вскинула палец.
– Ты Благая и Неблагая, Каллик Всех Фейри. Но отчасти ты права, ты появилась на свет из человеческого чрева и несешь в себе частичку ее сути, то, что люди называют ДНК.
Жрица пролистала книгу, что-то бегло выискивая.
– Вот, – ткнула она в открытую страницу. – Эта книга не лжет. Она сделана из кожи кровавой фейри – матери Девон, как судьбе было угодно.
Я поморщилась. Жесть. Но если так, то книга действительно содержит лишь истину. Кровавые фейри неспособны лгать – отсюда по большей части и растут ноги мифа, что фейри говорят только правду.
Вверху страницы красовалось мое имя, выведенное безупречным каллиграфическим почерком, а ниже – мое происхождение.
Каллик из Королевского Дома.
Отец: Александр из Королевского Дома. Благой.
Мать: неизвестна. Неблагая.
Имени не было.
Я вздохнула.
– Знаете, я тоже могу взять книгу и напечатать там свое имя. Во, сделала бы себя великаншей, дочкой Рубезаля.
Доля странного страха, который разъедал меня изнутри, исчезла. Книга с моим именем ничего не значит. При виде кожаного переплета внутри все сжалось, но я лишь отмахнулась от этого чувства. Истиной всегда можно манипулировать. Я всю жизнь использовала Благую магию. Уж заметила бы, если б вокруг меня что-то умирало. Ну да, может, я разок скопировала у Лана чары невидимости и ниоткуда вроде жизни не высосала, но это потому, что я нашла Благой способ воспроизвести Неблагую силу… правда?
– Тут нигде не упоминается мать, которая меня выносила и родила.
Жрица подняла на меня взгляд.
– Не шути, что ты родня этому предателю, – она захлопнула книгу и ткнула ею в меня. – История Эвоны, Георгины и Бейла. Знаешь такую?
Я вскинула бровь.
– Это же просто история. И все.
– Так расскажи ее мне. Потешь старушку. Считай, что обучение началось – вспомни эту… сказку. Потому как я думаю, тебе нужно вспомнить ее полностью.
Изо всех сил сдерживаясь, чтобы не скрипеть зубами, я кивнула и порылась в памяти. Эта история давным-давно перестала быть излюбленным сюжетом при дворах.
– Эвона была Неблагой королевской крови, и у нее не получалось выносить ребенка. Ее кузина, Георгина, уже родила несколько детей… – Здесь я помедлила, но Жрица жестом приказала продолжить. – Эвона раздобыла заклинание, которое позволило ее избраннику, Бейлу, возлечь с Георгиной, но дитя принадлежало бы Эвоне.
По сути, старое-доброе экстракорпоральное оплодотворение, только вместо науки – магия. Лично я бы очень хотела узнать, как, черт возьми, они перенесли яйцеклетку Эвоны в Георгину, но…
На этой мысли мой мозг оцепенел.
– Нет, – выдавила я.
Но передо мной возник дух моей матери, точь-в-точь как когда меня приговорили к смерти. Тогда я списала все на бред, но я вновь увидела, как она говорит с моим отцом. Услышала их слова, и вдруг… вдруг они обрели смысл.
Прямо как мать и сказала.
– Ты все еще можешь их спасти.
– Все еще спасти кого?
– Наш народ. Он заблудился в глуши, Каллик. Твое тлинкитское имя выбрала для тебя женщина, которая носила тебя девять месяцев, любила тебя пять лет и любит до сих пор.
– Ты имеешь в виду мою мать, – сухо заметила я.
Его улыбка не исчезла, а, наоборот, стала шире.
– Ты знаешь, что значит твое имя?
– Молния, – ответила я. – «Каллик» означает «молния», или «удар молнии».
Тело отца замерцало, и из сумрака камеры вышла моя мать, одетая в толстую меховую одежду, с волосами, заплетенными в одну косу, переброшенную через плечо.
– Когда лес сухой и мертвый, его может сжечь один удар молнии. Молния порождает пожар, который очищает лес и дает возможность вырасти новой поросли. Здоровой поросли. – Она протянула руку, и я ее взяла, больше не чувствуя кандалов на запястьях. – Ты искра, Каллик. Твой отец это знал. Как и твоя мать.
Я нахмурилась, почувствовав себя очень неуютно из-за последних слов.
– Ты моя мать.
Она вздохнула и посмотрела на короля фейри.
– Она скоро поймет.
У меня задрожали колени, и я осела на земляной пол.
– То есть вы говорите, что человеческая мать меня только выносила? И что она вообще мне не мать. Но такого не может быть.
– Отрицай сколько угодно, но правда есть правда, и это, пожалуй, тяжелее всего. Душа и тело осознают все на глубинном уровне. Ты не виновата, что тебя дурачили. Дело в юном возрасте и в том, что ложь укрепляли в тебе с младенчества.
Меня пронзило горе, в горле зародился и встал комом вой, мешая вдохнуть.
Я не могла потерять и ее тоже. Женщину, которую знала как мать. Единственного родителя в своей жизни. Ту, кто прогоняла мои кошмары и крепко меня обнимала, когда наш дом засыпала метель.
Маму. Единственную, на чью безусловную любовь я всегда могла положиться, даже после того, как ее не стало.
– Нет, – прошептала я, отказываясь верить.
У меня больше ничего не осталось. Я подняла взгляд и увидела в единственном многоцветном глазу Жрицы отражение собственной печали.
Правда есть правда.
Я вскочила и бросилась прочь, рванула как дикий зверь, лишь бы выскочить из комнаты, убраться подальше от новых истин, которые могут сорваться с губ Жрицы. Со всех сторон
