Тропа до звезд - Александр Лепехин
– А. – Тот почти не отвлекался от отвертки. – Значит, с мясом. Сметана?
– Безусловно.
– Салатик рекомендую, – таким тоном, скорее, можно было рекомендовать ткань для савана. – Хлеб с отрубями, булочки?
– На ваше усмотрение. – Саймон полюбовался, как прикрытые пленкой тарелки выедут на поднос, постоял в стороне, дожидаясь Магды, обвел взглядом зал…
А затем устремился ко вполне конкретному столику. Вернее, устремился бы, если бы не цепкий хват за плечо.
– Так, Ворчун, – зашипели прямо на ухо. – Давай договоримся. С карцером вышла una broma de mierda[98], признаю. И вообще я девочка, мне можно иногда перегнуть палку… Особенно если парень в моем вкусе, а стандартные заходы не работают. Но его не трогай, слышишь? Он здесь ни при чем!
Попросив прощения у компании с ближнего столика, лоцман примостил свой поднос к ним на край. Затем медленно развернулся лицом к пожару медных завитков и уставился ярко-синим – в темно-зеленое.
– Мэг. Я могу называть тебя Мэг? Спасибо. Так вот, сейчас услышь меня, Мэг.
Та дернулась и сильнее сжала пальцы, до боли в дельтовидной мышце, но Саймон лишь втянул воздух, прикрыл глаза и подождал, когда рецепторы привыкнут.
– Я знаю, что он твой друг. Возможно, больше, чем друг. Не любовник, любовников так не опекают. Ты похожа на старшую сестру, пасущую младшего брата-недотепу. Причем сироту.
Пальцы дрогнули. Хватка стала понемногу ослабевать. Стараясь не спугнуть, лоцман медленно поднял свою ладонь и положил поверх чужой.
– Я понимаю. Думаешь, незнакомо? Очень даже знакомо. Семьи лишь называют Семьями – правильней было бы «фермами». Нас рожают из года в год: чем больше, тем лучше. Дети – это дар, дар – это влияние, влияние – власть и деньги… Забота о малышне всегда на том, кому «повезло» появиться на свет первым, вторым, третьим. Да, я наследник. Но в первую очередь я – самый старший брат. Бессовестно бегавший от обязанностей, когда наконец смог, но все же. Я правда тебя понимаю.
Ослабевшую руку пришлось перехватить в падении. Теперь уже Саймон сжимал пальцы – не так сильно, как его собеседница, но притягивая девушку ближе, вторгаясь в личное пространство. Шепот стал едва уловим на фоне гула столовой:
– А еще я знаю вашу тайну. – Магда дернулась, но лоцман усилил хватку. – Ты переигрываешь, дело не только в сестринской заботе. Даю слово Фишера, я не трону этого человека. Он ответит на мой вопрос, только если сам захочет. Никакого давления, никаких манипуляций. А ты – ты проследишь.
Он еще секунду постоял, почти прижавшись к ней. Не ожидая ответа, просто ловя тонкий, живой аромат, звучащий даже среди кулинарных запахов. Затем забрал поднос, снова попросил прощения и вернулся к изначальному направлению.
Сзади рассмеялись, потом кто-то присвистнул и с крепким французским акцентом добавил: «О-ла-ла, Туристку бросили на лопатки!» Конец фразы состыковался с хлесткой затрещиной и новым взрывом хохота. Тряхнув кудрями, Магда обогнала лоцмана и первой финишировала у дальнего стола.
– О, ребята! – Назар оторвался от тарелки и как-то по-детски взмахнул длинными, словно накрашенными ресницами. – Тоже покушать? Чудненько!
Поймав ближайший табурет носком ботинка, Саймон наконец смог утвердиться напротив бородача. Девушка заняла место с торца, словно бдительный арбитр, и сложенные на груди руки подчеркивали избранную роль.
– Да. Кстати, привет. Еще раз. Приятного. Ага.
Подобрать нужные слова выходило непросто, поэтому лоцман мялся и мычал еще пару мгновений. Наконец он шумно выдохнул, стянул с тарелки термопленку и не глядя зачерпнул. Вот ведь гадство: кормят вкусно, а надо разговоры разговаривать!
– Назар, – с полным ртом выходило невнятно, зато оправдывало некоторую скомканность. – Есть разговор.
Собеседник улыбнулся, тоже отправил ложку супа куда-то под усы и погладил напрягшуюся Магду по спине.
– Есть, конечно. – Улыбка, в отличие от того же Моди, не выглядела фальшивой, не казалась нарочито выработанной для удовлетворения социальных функций. – Ты из тех людей, которые не успокаиваются, пока не найдут все ответы. И до конца не верят, что ответы эти не сделают их счастливее.
– Счастье есть вопрос метафизический. – Саймон наконец справился с «пулей», оказавшейся плотным комком профилированного белка; чем-то средним между клецкой и тефтелем. – А у меня конкретный. Ладно, без околичностей: кто ты, Назар?
Тот аккуратно, не торопясь доел, отложил приборы на край подноса, опер бороду на сложенные один в другой кулаки. Магда, набычившись, сверлила лоцмана взглядом – с укоризной, и в то же время словно прося о чем-то. Вокруг гремели ложками, болтали на добром десятке языков, улыбались, хмурились, смеялись и сердились. Мир был прост – и прямо сейчас он мог стать очень, очень сложен.
– Ты ведь уже угадал, – прервал молчание бородач. – Может, мне и говорить не требуется? Я… понимаешь, я это слово ужасненько не люблю.
– Значит, правда. – Губы Саймона двигались будто сами по себе, онемевшие и одновременно подергивающиеся, кривящиеся от боли и растерянности. – Значит, «Массачусетский эксперимент»…
– Это разум, – глухо каркнула Магда, поморщилась и отхлебнула из чужого стакана. – Разум лоцмана. Тело лоцмана. И его душа. Его дар.
– Спасибо, Мэг. – Глядя в сторону, Назар продолжал гладить соседку по закаменевшему плечу. – Да, я не человек. Я единственный удавшийся эксперимент проекта. Удавшийся – и сбежавший.
Саймон любил море. Но сегодня море тоже любило его: яростно, властно, со всей ненасытностью. Мир, певший свои дальние и близкие песни, вдруг утратил связность, взорвался хаосом и туманными плетями. «Пуля» в желудке оказалась фугасом и рванула по пищеводу обратно…
Ответы действительно не приносили счастья. По крайней мере, не все из них.
Глава 15
– Пей давай. Пей, кому говорю! И блюй. Да не бойся, не на пол. Я пакет добыла.
– Мэг…
– Назар, не сейчас. Я тому повару «пули»-то его пооткручиваю. Нет, ну это ж надо: запороть биоматричный борщ… Ворчун, блюй, кому сказала!
– Мэг!
– Что?!
– Перестань. Это не суп. Это принятие.
Саймон, наконец нашедший силы разогнуться, отодвинул упомянутый пакет и молча показал Назару большой палец. Потом снова поймал неверной рукой стакан, припал к нему до упора, со всхлипом вдохнул.
– Еще, пожалуйста. Да, Мэг, это не «пуля». Это просто у одного лоцмана нервишки ни к термояду. Как ты там говорила, «перспективы лишен»? Вот она, перспектива-то. А я и правда идиот.
Под ногами суетилась пара дронов-уборщиков, чавкая патрубками и распространяя мощный запах чистоты. Соседние столики смотрели либо сочувственно, либо с иронией. Пара голосов предложила позвать доктора, но их удалось отговорить. «Фартук» на раздаче неприязненно косился, подозревая саботаж и клевету.
Скормив завязанный узлом пакет еще одному
