Осколки наших сердец - Мелисса Алберт
У нее было все, кроме одного: дара предвидения. Когда Марион явится за ней, она окажется к этому не готова. И тогда будет слишком поздно.
Глава тридцать пятая
Город
Тогда
Девичники. Вот в чем заключалась моя новая работа. Линь сдавала меня внаем подружкам невесты, чтобы я предсказывала судьбу, читала ауру, гадала на ладони и показывала фокусы пьяным девчонкам, которые потягивали мартини через трубочки, украшенные розовыми пластмассовыми пенисами.
Я купила в секонд-хенде длинное белое платье, несомненно, снятое с покойницы, и перед каждой вечеринкой рисовала на щеках два зловещих розовых пятна, зачесывала волосы назад и становилась вылитой Офелией с картины Уотерхауса.
– Викторианская чахоточная красотка, – сказала Фи, увидев меня в первый раз в моем прикиде. Моего робкого возвращения к колдовству – точнее, к его подмене – она не одобряла, но вскоре перестала скептически закатывать глаза.
Как ни странно, работа мне почти нравилась. Мало того: у меня оказался талант. Теперь я занималась не магией, а дешевым стендапом. Я все делала с усмешкой. Бывали у меня прозрения – то я замечала, что счастливая невеста на самом деле трясется от страха, то видела яд в сердце ее лучшей подруги. Как бывшая курильщица, жадно вдыхающая дым, я ловила эти проблески настоящей магии. Но то, чем я занималась теперь, не имело почти ничего общего с ослепительно-белым сиянием истинного колдовства.
Поскольку теперь я работала на вечеринках, мои совиные склонности превратились в полноценный ночной образ жизни. Я ужинала глубокой ночью и спала весь день, натянув на голову футболку. Летом это было даже приятно – я просыпалась в предзакатный «золотой час», – но с октября я перестала видеть солнце. Линь напомнила, что в низкий сезон работы будет меньше, и я поняла, что нужно искать что-то, чтобы продержаться до весны. Ощущая над собой угрозу неопределенного будущего, я начала заполнять анкеты в местных забегаловках.
Последняя работа у Линь выпала на необычайно теплый ноябрьский день, пятницу сразу после Хеллоуина, когда нас буквально завалили заказами. Мне сказали, что это очередной девичник перед свадьбой, но, когда я приехала на место, вечеринка оказалась больше похожей на обычный домашний праздник – пиво прямо из бутылок, хумус в упаковке из супермаркета, гости, курившие, высунувшись в окно. Играли «Спун»; вошла невеста. Темнокожая, лет двадцати пяти, в майке, комбинезоне и больших сексапильных очках.
– Ты наша гадалка? Красивое платье.
Она провела меня в спальню. За окнами темнела не по сезону теплая ночь. Голые ветки ясеней бились о ставни.
– Располагайся, – невеста смущенно пожала плечами. – Принести тебе что-нибудь перекусить? Пива или вина?
– Воды, пожалуйста.
Когда она ушла, я огляделась. На комоде стояли тибетские поющие чаши, полные украшений из бисера и меди. Над кроватью, стоявшей на возвышении, висела абстрактная картина ярких цветов, кровать была небрежно застелена синим постельным бельем. Я прочитала надписи на корешках на наклонных книжных полках. Книги были умные.
Невеста вернулась и принесла бумажную тарелку, провисшую под тяжестью соусов неаппетитных цветов, салата с булгуром и маслянистой лужицы песто. Она вручила мне тарелку и оставила меня одну. Я села на подоконник и стала смотреть на деревья. Прошел час. В соседней комнате по кругу крутили R’n’B, новую волну, соул и дурацкую популярную поп-песенку, услышав которую, все гости заулюлюкали. Я уже решила, что невеста про меня забыла. Наконец я подошла к книжной полке, выбрала книгу, села на подоконник и стала читать.
Выйди в сад поскорее, Мод!
Уже ночь – летучая мышь —
Улетела в свой черный грот;
Поздно спать; неужели ты спишь?[21]
Дверь открылась. Сначала робко, на дюйм. Затем широко.
Впервые за долгое время меня озарила вспышка, что теперь случалось со мной редко: я увидела его ауру раньше, чем его самого. Голубая, голубая, голубая. Вспомнились слова Фи, произнесенные в день, когда мы провели наш первый магический ритуал: будто обернута в небосвод. Я смотрела на него слишком долго и слишком пристально. Потом он рассмеялся, и я наконец увидела его лицо.
Белый, лет двадцати с небольшим, худощавый, сильно загорелый, как человек, который много времени проводит на свежем воздухе. Белая футболка, квадратные очки, высокий темный чуб.
– Твоя аура, – выпалила я, не подумав, – никогда не видела такую красивую ауру.
Он снова рассмеялся, немного удивленно.
– Это подкат?
– Нет, нет, – смутилась я. Собралась с мыслями. На работе флиртовать нельзя. Вдруг это жених?
Заметив книгу в моих руках, он приободрился.
– Люблю это стихотворение.
Из-за двери раздалась новая песня – слащавый поп – и хор голосов начал подпевать. Он кивнул в сторону двери и продекламировал:
– «Гомон бала ей больше невыносим, болтовня толпы тяжела»[22].
Я подняла плечи.
– О. Право, не надо. Прошу, не продолжайте.
– Не цитировать Теннисона незнакомым девушкам на вечеринке?
В соседней комнате заливалась группа «Хэнсон».
– А что, хоть раз срабатывало?
– Для Теннисона? Наверняка да. Для меня – нет.
Я улыбнулась.
– Вам погадать?
– Вы уже сказали, что у меня самая красивая аура. Нужно ли что-то еще?
– Зависит от того, насколько вы верите во все эти глупости, – ответила я, вспомнив, что мне заплатили заранее. – Могу подробнее рассказать про цвет ауры и что он значит. А в качестве бонуса погадать по ладони.
– Но это же глупости, да? – Он сел на кровать, повернув ко мне колени. – Вы разве не должны делать вид, что все это правда?
Глаза у него были карие, руки крупные. Он держал за горлышко бутылку пива. А волосы – какие шикарные у него были волосы!
– На самом деле я не должна вам говорить, – ответила я, – что магия существует на самом деле. Магия реальна. А глупости – глупости начинаются тогда, когда человеку кажется, что он на самом деле хочет узнать свою судьбу. Ведь этого не хочет никто.
Он улыбнулся, явно не поверив ни единому моему слову.
– Как вас зовут?
Милый, решила я. Высокий. И вряд ли жених. Я представила, как он будет смотреть на меня, отпирая дверь своей квартиры. Робко заговорщически улыбнется. Увидела его комнату в общих очертаниях. Разбросанные книги и бумаги, запах дезодоранта и еды из доставки – это если повезет, – и кошачьей мочи и черной плесени, если не повезет. Мне было все равно, я просто хотела провести несколько ярких часов внутри этой небесно-голубой ауры.
– Дана, – ответила я.
По тому, как он шевельнулся мне навстречу – заинтересованно, удовлетворенно, – я поняла, что он прочел в моих глазах согласие.
– Очень рад, Дана. Я Роб.
