Под знаменем черной птицы. Книга 1 - Елена Александровна Труфанова
— Я принес твою еду, — он поставил на столик одинокий флакон с зеленоватой жидкостью.
— Почему так мало? — она с жадностью набросилась на питье. Последние месяцы только эта зеленая жидкость пробуждала ее от вечной полудремы. — Прости милый, я не должна ничего требовать, но с каждым днем мне все сложнее терпеть жажду.
На какое-то время она стала прежней Лейлой Шен, веселой, любящей, с неизменным румянцем на щеках.
— Прошу, если есть, дай мне еще.
— Я не могу, — Крей отвел взгляд и сжал кулаки. Он чувствовал себя последним подонком из-за того, что не мог помочь ей в такой мелочи, но другого выхода не было.
— Родная, прости, — он сел рядом и обнял ее колени. — Мертвяки дали всего тридцать флаконов, но их придется растянуть на какое-то время. Понимаешь, они просили привести к ним примовскую девку, но этого нельзя делать. Ты помнишь, как читала мне о примах?
Лейла не ответила, только медленно закрыла и открыла глаза в знак согласия, но затем снова застыла в прежней позе. Крей и сам видел, что ей не хватает зелья, видел землистую кожу с расползавшимися по ней язвами, помутневшие глаза и тусклые волосы, которые Лейла давно не собирала в прическу. Он обязательно все исправит, вернет ей здоровье и прежнюю красоту, но перед этим придется потерпеть.
— Помнишь, все эти истории об их необыкновенной силе и красоте? О золотом веке, в котором жили люди при их правлении? О том, что примам сама смерть была не указ? Я нашел одну из них, теперь все наладится, обещаю.
Крей поочередно поцеловал руки Лейлы, затем спрятал лицо в ее холодных ладонях.
— Отпусти меня, позволь умереть. Так будет лучше.
Она говорила равнодушно, будто устала в тысячный раз повторять одно и то же. Устала и не ждала ответа, потому, договорив, сразу же впала в полудрему. До следующего флакона и следующей просьбы о смерти. Лейла всегда была упрямой, но и Крей не уступал ей в этом.
***
Праздник середины зимы длился неделю. Обычные троксцы отмечали лишь первый и последний из этих дней, в остальные ограничивались тем, что пекли или покупали специальные печенья с символами всех двуединых божеств. Птица жизни-смерти, собака — судьбе-року, лиса — честности-обману, корова — встречам-разлукам… За годы жизни на Троксе Кэсси так и не смогла выучить весь пантеон, предтечи будто бы нарочно старались выдумать побольше божеств, чтобы было кому присматривать за каждым их поступком, а то и на кого свалить вину за неудачу.
Зато такое многообразие давало бесконечный повод для тостов. Кэсси уже устала считать, в который раз она наполняет кубок Бьерну, и запоминать, пили ли они за конкретное божество или еще нет. Шестой день непрекращающегося пира дался ей тяжело, лучше бы, как все остальные Троксцы, она пекла печенье и угощала им гостей и случайных путников.
Бьерн громко выкрикнул тост, стукнулся кубком со своими ближайшими советниками, в число которых входил и Бен, и махом выпил медовзвар. Кэсси пригубила для виду и мило улыбнулась двум княжеским дочкам, сейчас бледным и совсем не веселым. Пару ложек рвотного порошка, не совсем свежие сливки, много пахучих пряностей и едва заметная толика магии, сотворить которую помог не иначе как Потворствующий Злу, и девчонки более чем на два дня забыли о том, как строить глазки Бьерну. Поймав улыбку Кэсси, одна из княжеских дочек позеленела и опрометью выбежала из-за стола, зажимая рот руками. Так ей и надо, стерве малолетней, не было такого, чтобы мужчина ушел к другой, без гласного или негласного разрешения Кэсси.
— Ходят слухи, что Безумный снова пропал, — Йорг со стуком поставил кубок на стол и поднялся с места. Бьерн нахмурил брови, не обрадовавшись тому, что старший над его дружиной поднял серьезную тему раньше князя. — Прыгнул в портал вслед за золотой шлюхой.
От его слов ладонь Кэсси обожгло холодом, да так, что пришлось сжать руку и спрятать ее за спину. Анрир снова пропал? Проклятый кот! Бросил ее в самый неподходящий момент.
— Вернется, — махнул рукой Бьерн и подал знак Кэсси снова наполнить ему кубок.
— Но пока его нет, мы можем собрать княжеский совет и проголосовать за начало войны с Авророй! — Лив вскочила с места и потрясла кубком. Ее сразу же поддержали остальные дружинники, словно бы поджидавшие подобного. И никто не подумал закрывать рот или шикать на зарвавшуюся девку, влезшую в мужской разговор. Бен кричал в числе прочих. Небритый, с заплетенными в косы волосами, в нелепой одежде Бенджамин больше походил на одного из дикарей, чем на ее малыша, ради которого Кэсси и пыталась лучше пристроиться в жизни.
— И кто рискнет своей головой? — возразил ей князь соседнего Патта. Он нервно подкручивал ус, то и дело поглядывая на дверь, за которой скрылась его дочь. — Не пройдет и недели, как его величество вернется. И, будьте уверены, свое слово он сдержит: первый, кто решится поднять вопрос о войне, лишится головы. Я хоть и старый, но не настолько дурак, чтобы гневить бессмертного кота, еще ни разу не отступившего от своего слова. И без его поддержки, хитрости и стратегических талантов, на Авроре мы застрянем в первом же полисе.
— Это не слова воина! — прикрикнула на него Лив. — Зовущий На Битву не благоволит трусам! Если хотим получить Аврору — нужно действовать решительно.
— В первую очередь, нужно слушать своего князя, только в его силах принять такое решение, — Кэсси первый раз решила вмешаться в их разговор, но если будет молчать и дальше, то они точно решат идти войной на соседний мир и там же найдут свой вечный покой.
— Не лезь, подстилка! — рявкнула на нее Лив. И Бенджамин даже не подумал одернуть свою девушку, чтобы не оскорбляла его мать.
— И ты не лезь, иначе отправлю к остальным бабам хлопотать по кухне! — Бьерн все же встал с места и подтянул медвежью шкуру ближе к шее, как делал всегда перед тем, как обернуться зверем. — А то и вовсе перекину через лавку и отхожу ремнем при всех. Мала ещё, князю указывать.
Лив покраснела и сжала кулаки, но возразить не посмела. Знала, что Бьерн столь же тверд в своих словах, как и Анрир, потому без колебаний выпорет ее, как обычную девку. А это серьезный позор для воина.
— А баба дело говорит, — он обнял Кэсси, затем с чувством шлепнул ее по заду, — такие решения не вам принимать. Боги выбрали меня
