Голубая Луна — Возвращение - Саймон Грин
— Всегда есть его друзья, Питер и Кларенс, — сказал Перегрин. — Любой из них может оказаться восприимчивым к правильному… давлению. Стоит проверить, я полагаю. Он задумался и посмотрел на Генри. — Полагаю, не стоит надеяться, что Ричард и Екатерина могут просто… понравиться друг другу?
— Ты знаком с Принцессой Екатериной? Генрих мрачно вздрогнул. — Я встречал её несколько раз, когда вёл переговоры в Редхарте. Настоящая чертовка. Достаточно симпатичная. Я думаю, мы всегда можем подмешать любовное зелье в их еду или питье, или, возможно, наложить на них чары? Я знаю несколько человек…
— Нет, — сразу же ответил Первый Министр. — Они оба имеют серьёзную магическую защиту от любой формы внешнего влияния. И не спрашивай меня, откуда я это знаю.
— Да, это нереально, — согласился Генри.
— Мы просто должны продолжать наращивать давление, — сказал Перегрин. — На отца и сына.
— Дела идут своим чередом, — сказал Генри.
Оба мужчины коротко улыбнулись друг другу и вслух произнесли то единственное, во что они оба верили. — За Республику! Как можно скорее, насколько это в человеческих силах.
* * *
Много позже, ранним утром, Принц Ричард крепко спал в своей очень удобной постели на гусиной перине, и ему снилось, что он слышит пение прекрасного женского голоса. Он улыбался во сне, такой счастливый, такой довольный, заключенный в любящие объятия этой чудесной песни. И тут он резко проснулся, резко сел в постели и понял, что всё ещё слышит эту песню. Он быстро огляделся. Свечи, которые он расставил перед сном по всей комнате, всё ещё догорали. Он не мог смириться с мыслью, что будет спать в темноте, даже в своей привычной постели. Ему не нравилось поддаваться собственной слабости. Но Темнолесье наложило на него свой отпечаток, как и на многих до него.
Он откинул одеяло и вылез из постели, натягивая на себя длинную белую ночную рубашку, яростно зевнул, а затем зажмурил глаза. Он не был жаворонком. Часы на прикроватной тумбочке показывали почти пять утра. Ричард улыбнулся. Солнце уже взошло. Это уже что-то. Он понял, что всё ещё слышит песню, и быстро подошёл к окну. Он отодвинул шторы и выглянул наружу. Свет раннего утра был серым и зыбким, повсюду виднелись облака приземного тумана. Надрываясь пел рассветный птичий хор. Никого не было видно, но песня и голос звучали ясно и отчётливо. Он напряг слух, пытаясь разобрать слова, но всё, что он мог услышать, было… радость, счастье и прославление этого мира.
Ричард надел длинный халат и подошёл к своей двери. Он запер её перед сном, чего никогда раньше не делал. Он осторожно отпер дверь и вышел в коридор. Повсюду была тишина и спокойствие. И нигде не было видно двух охранников, которые должны были стоять за его дверью. Ричард нахмурился, закрыл дверь и босиком пошёл по коридору. Он переходил из одного коридора в другой, и всё равно никого не было. Как будто он шёл по Замку во сне. Наконец он подошёл к окну во внешней стене и выглянул наружу. Далеко внизу он разглядел женскую фигуру в длинном голубом платье, танцующую по поверхности рва, вычерчивающую на воде изящную фигуру и поющую прекрасную песню. Её ноги только касались поверхности, не погружаясь в воду. От каждой точки соприкосновения медленно расходилась рябь. Ричард с удивлением наблюдал за ней. Почему её не слышал никто другой? Если он мог слышать её пение на самом верхнем этаже, то и весь Замок должен был слышать…
Он быстро спустился вниз по многочисленным коридорам и галереям, решительно направляясь на первый этаж. Вниз по пустым извилистым лестницам, по сводчатым коридорам, где повсюду горели лампы и свечи, хотя свет раннего утра казался тяжёлым в неподвижном воздухе. Как будто он был хрупок от предвкушения; как будто он чего-то ждал… А вокруг попрежнему никого не было. Ни стражников, ни слуг. Пекло, где все? Может быть, он всё ещё в своей постели, всё ещё спит? Видит сон? Нет. Каменный пол был очень холодным и твёрдым под его босыми ногами.
Он прошёл через весь Замок и нигде не увидел ни одного человека. Он смутно задавался вопросом, почему он не поднимает тревогу. Возможно, он всё больше и больше чувствовал, что это потому, что всё это предназначалось только для него. Он вышел из Замка через главный вход и направился через открытый мощёный двор. Даже из конюшни не донеслось ни фырканья, ни ржания. Он прошёл через разводной мост, который был опущен, хотя вокруг не было никого, кто мог бы его опустить. Магия, подумал он. Я перемещаюсь по волшебному миру. Он мечтал о таком большую часть своей жизни, но никогда не ожидал, что просто проснётся в нём. Казалось, будто кто-то сдвинул Мир, или вырвал его из него, или, может быть, даже остановил Время специально для него.
И вот наконец она появилась, танцуя по рву навстречу ему, её ноги едва касались поверхности воды. И впервые он понял, что всё её тело состоит из воды. Что она черпает и поддерживает свою форму из содержимого рва, бесконечно обновляя себя с каждым шагом. Теперь он знал, кто она, кем она должна быть. Та самая легендарная Леди Озера. Он знал все песни и истории о ней. Она была почти такой же высокой, как и сам Принц, добрых шесть футов, дикая и гибкая как ива, чистая, как голубой хрусталь, сияющая и переливающаяся в сером свете утра. Женщина, полностью состоящая из воды. Ему показалось, что на ней длинное голубое платье, но когда она подошла ближе, он увидел, что и оно, и её тело — просто текучая вода, убегающая и пребывающая, снова и снова, с медленной рябью, проходящей через неё, как приливы и отливы. Длинные голубые волосы, спадавшие до плеч, постоянно убегали, постоянно обновляясь. По её спокойному и благородному лицу, словно слёзы без конца, стекали бисеринки воды, капая с подбородка. Он знал это лицо. Он видел его всего несколько часов назад, на портрете, висевшем на стене в комнате Короля Джона. Теперь она обладала неземной, почти неподвластной времени красотой, словно доведённой до совершенства, какой-то неумолимой очищающей силой. Голубое лицо, голубые глаза, голубые губы. Леди Озера, которая была всей водой Лесной Страны. Стихийная мощь и сила Природы.
Наконец она остановилась
