Начало пути - Игва (СИ) - Джордж Гранд

Я не считал, что использую Яну, скорее следовало признать, ведь секс произошёл по обоюдному согласию. Только я хотел его искренне–телом, а она отдалась из корыстных побуждений, ради тёплого местечка и беззаботной сытой жизни.

Яна стояла, как громом сражённая, а я поднялся, отряхнулся и уже собирался уходить, когда она, поражаясь собственной беспомощности, пролепетала:

— Тебе не понравилось?!?

Я удостоил её долгим спокойным взглядом, молча развернулся и ушёл обратно.

— Ты куда, Игорь? — разочарованно крикнула она мне вслед.

— Мне надо возвращаться к работе. — бросил я через плечо и уже чуть тише пробормотал. — Не всем нам повезло, как некоторым! Кое–кому всё–таки приходиться тяжело трудиться!

Глава 34. Поиски Васьки и охотник Всеволод

В обед Яна больше не садилась за наш стол, отчего среди моих, как тут говорили, ближников воцарилась гармония, а за наш стол вернулась непринуждённая атмосфера. Олеся, обслуживавшая другой стол, даже слегка улыбнулась, глядя на пустой стул, который считался её собственным местом за нашим столом.

После обеда шустрый летний ветерок разогнал тучи и выглянуло солнышко. Мы продолжили работу, и к концу дня множество камней заняли свои места в фундаменте будущего большого общинного дома.

Через несколько дней мы выстроили каркас из толстых брусьев и заканчивали ставить стропила для крыши, а Василий и Семён всё ещё отсутствовали. Я начал волноваться.

*** День 98‑й ***

Мой товарищ не из тех людей, которые обладают отменным здоровьем. Палатки у него с собой не было, единственное место, где он мог бы заночевать в плохую погоду — лагерь лесорубов на Красной реке. Подумав, я решил отправиться туда. Всеволод, узнав о моих волнениях, спросил:

— Мастер Игорь! Следопыта и охотника с собой возьмёшь?

— На себя что ли намекаешь?

Он выглядел уверенно, поэтому я тут же решил, что взять с собой в проводники и помощники человека с полезными навыками, как у Всеволода, было бы предусмотрительно.

Через час мы вышли из посёлка и пока шли по лесной тропинке к лагерю лесорубов, завязался интересный разговор. Вначале о деле, потом о погоде, о лесорубах, а потом и вовсе перешли на любимую тему Всеволода — охоту.

— Я же с детства с луком на зверя хожу. — рассказывал Всеволод, легко ступая по тропинке. Его взгляд постоянно сканировал окружающее пространство. — Отец мой охотником был. Ну, и жили мы в лесу.

«Логично», — подумал я. — «папе так ближе к работе.»

— Отец с утра уходил в лес, а возвращался не всегда в тот же день. Приходилось дожидаться его дома, мать волновалась.

— Надеюсь, с ней всё в порядке? — ляпнул я, не подумав.

Всеволод ответил сразу:

— Мать умерла, когда сестрёнка родилась.

— Прости, я не хотел…

— Пустяки! Я тогда меленький был, уже даже её лица не помню.

— А что сестрёнка? Где она?

Всеволод побледнел и посмотрел на меня странным взглядом:

— Когда Зверь со своими головорезами на соседнюю деревню напал, где мой дядька старостой был, кочевники подожгли дома. Ветер погнал пламя на лес, по деревьям огонь добрался до нашего дома в лесу. Я и отец тогда, как обычно, охотились, сестрёнка была одна. Увидев густой дым от лесного пожара, мы пытались добежать до дома…, но не успели. Сгорела моя сестрёнка.

Он тяжело вздохнул, внезапно остановился и сделал мне знак. Всеволод увидел что–то с тропы, в его руках тут же оказался лук, затем также быстро на тетиву легла стрела. В этот момент что–то большое с громким треском и шумом сорвалось с места, я заметил только движение веток. Мой спутник вернул стрелу и лук на место, повернулся ко мне и сообщил:

— Это олень был. Как нас заметил — сразу же убежал!

Я понимающе кивнул, и мы пошли дальше. Лесная чаща вокруг была густой, сквозь листья кустарника и орешника нельзя было рассмотреть то, что скрывалось дальше десятка шагов.

Пока мы шли, Всеволод рассказал свою историю. О том, как его вместе с сестрёнкой воспитывал дядька, который был деревенским старостой. Из его рассказа я понял, что своим кругозором и повышенным чувством ответственности охотник обязан именно дядьке, а не отцу. Староста также привил своему племяннику, Всеволоду, чувство справедливости, зато отец научил парня всему, что должен знать охотник и следопыт.

Пока мой спутник рассказывал свою историю, он постоянно крутил головой, оглядывая пространство вокруг себя.

— Что ты всё время озираешься?

— В лесу следует быть собранным и внимательным, человек в лесу в любой момент может столкнуться с вепрем, лосем, медведем или даже со стаей волков. А если этот человек ещё и охотник, то он должен постоянно искать дичь.

В этот момент Всеволод снял со спины лук, наложил стрелу, и через мгновение уже целился куда–то. Я проследил за тем, как он ведёт цель и увидел, как между деревьев медленно, не таясь, бежала лиса. Взлохмаченное животное совсем не походило на прилизанные мультяшные персонажи, которые у меня ассоциировались с этим существом. Шерсть у лисы была грязная, желтоватая, с чёрными подпалинами. Уши и хвост казались непропорционально большими по сравнению с туловищем и лапками. Что–то мелькнуло в воздухе, я моргнул, и уже в следующее мгновение лиса с жалобным визгом упала, засучив лапками, сражённая охотничьей стрелой. Ещё несколько секунд и Всеволод оказался рядом с ней, в его руке мелькнул нож, и лиса затихла навсегда. Я подошёл поближе, Всеволод орудовал ножом, вырезая из тела бедного животного стрелу. Я отвернулся, предпочитая не смотреть.

После того, что произошло в Каменце, у меня бы уже не дрогнула рука, если бы мне пришлось перерезать лисице горло. Другое дело, если бы мне нужно было содрать с ещё не остывшего трупа шкуру, тут мне бы точно потребовалась определённая, в первую очередь моральная, подготовка. Чтобы отвлечься от кровавого зрелища, я спросил:

— А что случилось с отцом?

— Отец очень любил сестрёнку, она напоминала ему мать. — Всеволод вздохнул и быстро–быстро заморгал, поднял рукав к глазам и хриплым голосом соврал. — Что–то в глаз попало! Когда мы вернулись на пепелище, я долго не мог прийти в себя, а отец только стоял и хмурился. Он силой заставил меня встать и идти. Я шёл, не зная куда, видел перед собой только спину отца. Когда мы пришли в Каменец, отец отправился к кузнецу, выкупил у него на все свои деньги боевые стрелы, а меня отвёл в лагерь для беженцев. Там он всё расспрашивал людей о Звере, а когда узнал всё, что хотел, то велел мне ждать его в лагере. Отец ушёл, запретив мне следовать за ним. С тех пор прошло два месяца, но он так и не вернулся.

— Он, наверняка, ещё отыщется, — я похлопал Всеволода по спине, а что я ещё мог сказать?

До лагеря лесорубов мы дошли без особых приключений. В этом походе Всеволод показался мне весьма проворным парнем. Он легко преодолевал любые преграды и расстояния. В отличии от Охотника, я замаялся за ним поспевать, тем более дорога шла в гору, я тяжело дышал и хватал воздух, как, выброшенная на берег рыба.

Мне было не до охоты и не до рассматривания пейзажей. Кроме того, мне приходилось тащить с собой короткое пехотное копьё длиной в полтора метра, оно обладало толстым древком, продолговатым стальным наконечником и показалось мне тяжёлой бесполезной ношей. Если бы не предостережение Всеволода, я бы пошёл без него, но охотник ещё в Игве напугал меня рассказами о волках и медведях, что водились в этих лесах и настоял на том, чтобы я взял древковое оружие с собой.

В остальном, всё выглядело так, будто я мучился, а мой спутник наслаждался видами, походом и охотой.

Мы вышли к лагерю лесорубов ближе к обеду. Там было почти пусто, в это время лесорубы где–то валили лес, но всё–таки в бревенчатом срубе мы застали парня, который плохо себя чувствовал и его оставили в лагере, чтобы тот готовил еду на всю бригаду.

Заодно выяснили, что Василий и Семён проходили тут давно, ещё до дождя.